Маккензи оставил свою визитку вместе с фотографиями. Увы, добраться до него не получилось ни через офис, ни по мобильнику. Я там и там записался на автоответчик с просьбой перезвонить, потом повесил трубку. Не могу сказать, что, приняв решение, я почувствовал облегчение, и все же часть груза скатилась с плеч.
После этого оставалось разобраться с утренним обходом. Только два пациента, в обоих случаях ничего серьезного: ребенок со свинкой и прикованный к постели старик, не желавший принимать пищу. Когда я с ними закончил, наступило время обедать. Я уже ехал назад, размышляя, где бы перекусить, дома или в пабе, как запищал мобильник.
Я судорожно схватил его, но оказалось, что это всего лишь Дженис с сообщением, что звонили из школы. Их, видите ли, беспокоит Сэм Йейтс и нельзя ли, чтобы доктор заехал на него посмотреть?
Я согласился. Все-таки хорошо, что можно заняться чем-то конструктивным, ожидая звонка от Маккензи.
Очутившись вновь в Манхэме, я отметил про себя, что присутствие полиции на улицах послужило отрезвляющим напоминанием о случившемся. Униформа констеблей резко выделялась на фоне веселеньких цветов, ярко раскрасивших церковный дворик и главную лужайку, а над всем поселком витало ощущение молчаливого и явного возбуждения. Школа, впрочем, выглядела вполне обычно. Хотя детям постарше и приходилось миль пять добираться до ближайшей средней школы, в Манхэме все еще имелась своя – маленькая, начальная. Залитый солнечными лучами дворик школы, некогда служившей часовней, был переполнен детским шумом и гамом. Шла последняя учебная неделя перед длинными летними каникулами, и возникало впечатление, что мысль об этом только подхлестывала обычную истерию большой перемены. Какая-то малышка мячиком отскочила от моих ног, увертываясь от своей подружки, пытавшейся ее осалить. Хихикая, они убежали прочь, настолько занятые игрой, что едва ли обратили на меня внимание.
Чувствуя знакомую пустоту под сердцем, я зашел внутрь. Бетти, секретарша, подарила мне ослепительную улыбку, когда я постучал в распахнутую дверь учительской.
– А, здравствуйте! Вы насчет Сэма?
Крошечная, всегда доброжелательная Бетти прожила в поселке всю жизнь. Ни разу не побывав замужем, она делила кров со своим братом и считала школьных учеников частью собственной, пусть даже изрядно разросшейся, семьи.
– Ну и как он? – спросил я.
Бетти наморщила носик.
– Да что-то хандрит. Он сейчас в санчасти. Зайдите туда, взгляните сами.
В действительности этим громким словом «санчасть» именовалась комнатушка с умывальником, кушеткой и аптечкой первой помощи. Сэм сидел, свесив ноги и понурив голову. Ребенок выглядел осунувшимся и казалось, готов был вот-вот разрыдаться.
Рядом находилась молодая женщина и тихим, умиротворяющим голосом читала ему книжку с картинками. Увидев меня, она с облегчением остановилась.
– Здравствуйте, я доктор Хантер, – сказал я и улыбнулся мальчику. – И как мы себя чувствуем, Сэм?
– Он немножко устал, – ответила женщина за ребенка. – Вроде бы прошлой ночью у него были кошмары. Да, Сэм?
Она говорила спокойно, без снисходительности, будто все это совершенно естественно. Наверное, его учительница, хотя раньше мы не встречались, да и акцент ее звучал не так заметно, как у местных. Сэм нахохлился и уткнулся подбородком себе в грудь. Я присел на корточки, чтобы мы могли посмотреть друг другу в глаза.
– Это правда, Сэм? Какие кошмары?
Впрочем, посмотрев снимки, я и сам знал, что это за кошмары. Ребенок, не поднимая лица, хранил молчание.
– Ну ладно, давай-ка я тебя посмотрю, хорошо?
Я не ожидая найти ничего по своей медицинской части и оказался прав. Температура, может, и слегка завышена, но не более того. Я потрепал его по голове и встал.
– Здоров как бык. Знаешь что, ты посиди пока, а мы с учительницей немного поговорим, ладно?
– Нет! – вскрикнул он, запаниковав.
Учительница ободряюще улыбнулась.
– Это ничего, Сэм, мы ведь будем совсем рядом, в коридоре – я даже дверь открою, – а потом сразу вернусь, хорошо?
Она протянула Сэму книгу. Помедлив секунду и насупившись, ребенок взял ее. Я вышел вслед за учительницей. Как и было обещано, она оставила дверь приоткрытой, однако отошла в сторонку, чтобы нас не было слышно.
– Извините, что пришлось вас вызвать. Я просто не знала, что делать, – тихо сказала она. – У него была самая настоящая истерика. Ребенка словно подменили.
Мне снова вспомнились фотографии.
– Я полагаю, вы знаете о вчерашнем?
Она поморщилась.
– В том-то и дело, что все знают. И каждому из детей хотелось об этом услышать из первых уст. Для него это оказалось слишком жутким.
– Родителей вызвали?
– Попыталась. Ни по одному номеру, что у нас есть, их не оказалось. – Она виновато пожала плечами. – И вот поэтому я подумала, что лучше вызвать вас. Я очень, очень о нем беспокоюсь.
Было видно, что это правда.
Я бы дал ей тридцать лет. Белокурые коротко подстриженные волосы выглядели вполне натурально, хотя и казались много светлее темноватых бровей, которые сейчас перерезала тревожная складка. Лицо слегка присыпано веснушками, особо заметными на фоне легкого загара.
– Он пережил серьезный шок. Возможно, потребуется время на восстановление, – сказал я.
– Бедняжка Сэм. И ведь накануне летних каникул... – Она кинула взгляд в сторону приоткрытой двери. – Вы считаете, ему понадобится психотерапевт?
Я и сам об этом подумывал. Если не наступит улучшений в ближайшие день-два, мне придется выписывать направление. Увы, мне самому довелось пройти таким путем, и я знал, что порой прикосновение к ране заставляет ее кровоточить еще сильнее. Я бы предпочел дать Сэму шанс самостоятельно выздороветь, пусть даже такой подход и шел вразрез с новомодными взглядами.
– Посмотрим, как пойдет дело. Может быть, к концу недели он сам встанет на ноги и даже будет бегать.
– Надеюсь...
– Думаю, сейчас самое лучше – отправить его домой, – сказал я. – А вы не звонили в школу, где учится его старший брат? Может быть, там знают, где и как найти родителей?
– Н-нет. Никому это даже в голову не пришло.
Она выглядела раздосадованной на саму себя.
– Есть кому с ним посидеть, пока они не приедут?
– Я посижу. А в классе меня подменят, я найду кого-нибудь. – Тут она сделала круглые глаза. – Ой, простите, я ведь не сказала! Я его учительница!
Я улыбнулся:
– Да я так и подумал.
– Боже мой, и даже не представилась! – При вспыхнувшем румянце веснушки проступили заметнее. – Дженни. Дженни Хаммонд.
Она застенчиво протянула руку. Теплая и сухая ладонь. Мне вспомнилось, как кто-то упоминал, будто в начале года появилась новая учительница, но впервые увидеть ее довелось только сегодня. Вроде бы.