– Мистер Уитли, а кто-нибудь другой может ответить на подобные вопросы?
– Вероятно, моя сестра Карла. До нашей свадьбы она была лучшей подругой Бет. И стала моим злейшим врагом после свадьбы.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. Я преувеличиваю. Давайте просто скажем, что Карла всегда была с Бет гораздо ближе, чем со мной.
– Кто-нибудь еще?
– Разумеется, моя дочь. Но ей всего шесть. Я бы предпочел не вмешивать Морган.
– Мы будем обходиться с ней соответствующим образом, если это понадобится, – сказала Энди.
– Родители вашей жены живут где-нибудь неподалеку? – спросил Кесслер.
– Они оба умерли.
– У вас есть домработница?
– Одна женщина приходит два раза в неделю, по понедельникам и четвергам. Она просто выполняет свою работу и уходит.
– Как ее зовут?
– М-м, черт. Рамона или как-то так. Не знаю ее фамилии.
– Няня?
– Была до недавнего времени. Мишель Берджет.
– Что произошло?
– Бет отпустила ее, когда Морган пошла в первый класс. Нам больше не нужен был человек, постоянно живущий в доме.
– Вы знаете, где она теперь?
– Понятия не имею.
Кесслер поднял бровь:
– Она же растила вашу девочку шесть лет… А потом резкий разрыв, никаких контактов?
– Послушайте, я не знаю. Может быть, они говорили по телефону. Возможно, она могла даже заглядывать в гости. Бет позаботилась обо всем.
Кесслер сделал пометку в блокноте.
– Вы не возражаете, если я поговорю с кем-нибудь из этих людей, мистер Уитли?
– Почему я должен возражать?
– Вот и скажите. – Кесслер прищурился. Он явно пытался запугать Уитли.
Гас встал, сдерживая гнев.
– Мне чрезвычайно не нравятся вопросы, которые здесь задают.
– А мне чрезвычайно не нравятся ответы, которые я получаю.
Энди шагнула между мужчинами:
– Ладно-ладно, ребята. На сегодня хватит.
Гас сверкнул глазами, потом отвел взгляд. Пожал Энди руку.
– Спасибо вам. – Он смотрел только на агента ФБР. – Вы были очень любезны. Пожалуйста, позвоните мне, как только что-то узнаете.
– Мы позвоним, – ответила она, глядя вслед Гасу.
Когда дверь за Уитли закрылась, Энди повернулась к Кесслеру:
– Вы всегда так враждебно настроены?
– Только когда человек хитрит.
– Не думаю, чтобы он хитрил.
– А то нет! Эти самоуверенные адвокаты считают, что копам можно говорить только либо «Не знаю», либо «Возможно». От этих ребят невозможно добиться прямого ответа.
– Он не играл. Разве вы не видели в его глазах замешательство? Боль?
– Минуточку. Я, конечно, не самый лучший муж на свете. И бьюсь об заклад, рабочий день у меня дольше, чем у него. Только даже я знаю, где жена покупает бакалею.
– Да ну? – развеселилась Энди. – И где же?
Кесслер открыл было рот – и запнулся.
– В бакалейной лавке.
– Прекрасная попытка, детектив.
– Нет, подождите минуту. Я знаю.
Энди демонстративно посмотрела на часы.
– Вот что, сбросьте мне ответ на вопрос по электронной почте. Мне правда надо домой. Завтра у нас будет длинный день. – Она пошла к двери.
– «Сейфуэй»!
Энди остановилась:
– Что?
– Вот магазин, где моя жена покупает бакалею.
Она тонко улыбнулась.
– Весьма впечатляет, Дик. Но чтобы действительно быть лучшим мужем, чем Гас Уитли, вам надо применять знания на практике.
– Что вы имеете в виду?
– Раз вы знаете, какой это магазин, почему не вы покупаете бакалею? – Энди дружески подмигнула Кесслеру и направилась к двери.
Маскировка была простой, зато действенной. Каштановый парик и усы. Очки в черепаховой оправе. Окрашенные контактные линзы превратили голубые глаза в карие. Благодаря объемной зимней куртке с подстежкой он выглядел на добрых тридцать фунтов тяжелее – намного больше обычных ста восьмидесяти пяти. Совершенно неприметные кожаные перчатки. К 11 вечера температура упала, и с Саунда задул холодный ветер. Только дурак не закутался бы.
Копировальный центр «Куиксилвер» рядом с пиццерией в пассаже работал круглосуточно. В любое время суток с полдюжины личностей с затуманенным взором стояли у ксерокса, и сегодняшний вечер не был исключением. Как в любом универсальном торговом центре, здесь предлагалось все – от почтовых ящиков и конференц-залов до факсов и компьютеров с почасовой оплатой. Ему был нужен именно компьютер, точнее, анонимный доступ в Интернет, когда невозможно проследить отправителя почты.
Он вошел. Звякнул колокольчик на двери, но никто не обернулся. Он подошел к стойке и остановился. Администратор – молодая женщина, видимо, студентка – говорила по телефону. Он не хмурился, не выказывал нетерпения. Просто ждал. Нельзя делать ничего, что могло бы заставить ее или кого-нибудь еще запомнить его приход.
Наконец администратор простилась с дружком и положила трубку.
– Чем могу помочь, сэр?
– Мне нужен компьютер. – Он, не снимая перчаток, подал двадцатидолларовую купюру.
Она взяла деньги, отсчитала сдачу.
– Кабина номер три свободна. Спасибо, что воспользовались нашими услугами.
Он взял сдачу с прилавка и отошел. Компьютеры были отделены друг от друга перегородками высотой по плечо – получались отдельные кабинки для посетителей. Большего и не требовалось.
Он сел перед компьютером и снял кожаные перчатки. Как и шкура животного, кожа могла оставить характерный рисунок – весьма похожий на отпечатки пальцев. Под кожаными перчатками он носил телесного цвета резиновые. Никаких отпечатков. Пальцы запорхали над клавиатурой. Он вошел в Интернет.
Зашел на почтовый сервер, откуда можно отправить письмо. Ввел выученный наизусть адрес. Отправителем будет значиться просто «Копировальный центр „Куиксилвер“». Пространство, предназначенное собственно для письма, он оставил пустым.
Вытащил из кармана куртки дискету и вставил в дисковод. Загрузил содержимое в компьютер и присоединил файл к пустому письму. В этом файле было все, что ему хотелось сообщить. Ни единого слова. Только фотографии. Сделанные им фотографии.
Одна фотография стоила тысячи сообщений.
Ухмыляясь про себя, он нажал на кнопку «Отправить», выстрелив своим кровавым посланием.
Гас вернулся домой около десяти. Заплатил приходящей няне, отправил ее домой на такси и заглянул в комнату к Морган. Дочь спала – уже утешение. Гас не был готов отвечать на новые вопросы о маме.