— Какая выгода господствовать на угнетенном рынке?
— Вы меня не поняли, мистер Питт. Я не намерен господствовать на рынке. Я собираюсь погубить его навсегда. — Дорсетт устремил взгляд поверх головы Питта, словно любуясь картиной ближайшего будущего.
— Неужели вы хотите перерезать горло самому себе, фигурально выражаясь?
Дорсетт наставил на Питта палец:
— Вот! Мне нужно, чтобы все думали именно так, даже мои ближайшие сподвижники. Правда же заключается в том, что я рассчитываю заработать целую кучу денег.
— Как? — вырвалось у Питта.
Дорсетт в сатанинской улыбке обнажил жуткие зубы:
— Помимо алмазов, есть другие драгоценные камни.
— Боже мой! — осенило Мэйв. — Ты собрался монополизировать рынок цветных камней.
Ее начало трясти — и от вымокшей одежды, и от охватившего ужаса. Питт снял сырую кожанку и накинул ей на плечи.
Дорсетт кивнул:
— Да, дочь. Все последние двадцать лет твой мудрый старик отец отправлял на склад добытые алмазы и потихоньку скупал доли в компаниях, добывающих цветные камни. Через сложные схемы дутых корпораций я теперь контролирую восемьдесят процентов рынка.
— Под цветными камнями, я полагаю, вы имеете в виду рубины и изумруды, — уточнил Питт.
— Так и есть, а еще сапфиры, топазы, турмалины и аметисты. Месторождения цаворита, красного берилла и красного изумруда становится найти все труднее и труднее, а мексиканского огненного опала и подавно. Есть цветные камни настолько редкие, что из них не делают ювелирные украшения, за ними охотятся коллекционеры.
— Почему же тогда цены на цветные драгоценные камни не идут ни в какое сравнение с ценами на бриллианты? — спросил Питт.
— А потому что картелю пока удается держать цвет в тени, — объяснил Дорсетт со страстью фанатика. — «Де Бирс» тратила бы бешеные деньги на энергичные исследования и анализ международных рынков. Миллионы уходят на рекламу бриллиантов, на придание им имиджа вечной ценности. Мужчинам и женщинам внушается, что настоящим проявлением любви является только подарок бриллиантовой безделушки. Я положу этому безобразию конец. — Дорсетт вскочил и заходил по каюте, для выразительности размахивая руками. — Сейчас добычу цветных драгоценных камней ведут тысячи горнозаводчиков. Конкурируя друг с другом, они сбивают цены. Нет никакой единой организации, занимающейся продвижением цветных камней на рынок. Одураченный потребитель пренебрегает истинной красотой. Я намерен все это переменить.
— Стало быть, вы делаете прыжок обеими ногами.
Дорсетт остановился.
— Да! Но в отличие от «Де Бирс» я буду обрабатывать цветные камни и торговать ими через «Дом Дорсетта». Сапфиры, изумруды и рубины помогут любой женщине почувствовать себя богиней. Еще знаменитый ювелир эпохи Возрождения Бенвенутто Челлини утверждал, что рубин с изумрудом блистательнее бриллиантов.
Замысел был ошеломляющий, и даже благородный Питт помедлил, прежде чем спросить:
— Женщины верят, что алмазы связаны с ухаживанием и любовью на всю жизнь. Вы действительно думаете, что способны переубедить их?
— Почему бы и нет? — удивился Дорсетт. — Идея бриллиантового обручального кольца утвердилась только в самом конце первого десятилетия девятнадцатого века. Всего-то и нужно — умелая пиар-кампания. У меня есть первоклассное рекламное агентство с отделениями в тридцати странах — оно готово приступить к делу одновременно с моей операцией по спуску картеля в унитаз. Даю вам слово: цветные камни станут престижнейшими украшениями, а бриллианты пойдут на их обрамление.
Питт обвел взглядом Боудикку, Дейрдру и Мэйв.
— Как и большинство мужчин, я плохой знаток потаенных мыслей и чувств женщин, только мне кажется, что доказать слабому полу, будто бриллиант для девушки не лучший дружок, чрезвычайно трудно.
Дорсетт громко рассмеялся:
— А при чем тут девушки? Главное — это мужчины. Именно они покупают драгоценности. Именно им не хватает фантазии поразить воображение любимых чем-то иным, нежели тугой кошелек. Взвинтите цены на цветные камни — и они их у вас купят.
— Это правда? — усомнился Питт. — То, что изумруд попадается в пятьдесят раз реже, чем сходный по размеру алмаз?
Дорсетт удовлетворенно кивнул:
— Месторождения изумруда иссякают, со временем добыча его прекратится вовсе, и тогда разрыв окажется больше. Красный изумруд, например, находят только в штате Юта, так что он встречается в миллион раз реже, чем алмаз.
— Монополизировать один рынок, развалив другой… Должно быть, на кону огромная прибыль.
— Не огромная — колоссальная, мой дорогой Питт. Просто несусветная. Речь идет о десятках миллиардов долларов.
Сумма ошеломила Питта.
— Представляю, во сколько вы увеличите цены на цветные камни…
— Не меньше чем в четыре раза. Конечно, это произойдет не за ночь, но постепенно, в течение нескольких лет, — обязательно.
Питт в упор посмотрел на размечтавшегося гиганта:
— Ваша воля. Если желаете, превращайтесь в царя Мидаса. [14] Делайте что угодно с ценами на алмазы. Но ради бога, прикройте ультразвуковую добычу на своих шахтах. Сделайте это прямо сейчас, пока не потеряна очередная жизнь.
Наступила тишина. Все взгляды устремились на Дорсетта в ожидании взрыва ярости. Дорсетт внимательно посмотрел на Питта и повернулся к Мэйв:
— Странного ты себе нашла хахаля. Он думает, что мною можно понукать. Придется его просветить. — Он возвратился к Питту: — Наступление на «Де Бирс» назначено на двадцать второе февраля, через двадцать один день. Чтобы все удалось, мне нужно буквально опустошить шахты. Без ультразвукового метода это невозможно. Если при осуществлении моего плана кучка людишек умрет, значит, так им на роду написано.
«Мания величия, отягченная полным отсутствием совести, — заключил Питт, невольно поеживаясь под огнем угольно-черных глаз. — Сколько же он совершил преступлений, добиваясь власти и богатства! А сколько еще совершит…» У него не осталось и крупицы сомнения в том, что Артур Дорсетт не только психически больной человек, но и серийный убийца.
— Вы поплатитесь за свои злодеяния, Дорсетт, — спокойно выговорил Питт, придав голосу холодную резкость. — Вы непременно поплатитесь за причиненные вами горе и страдания.
— Кто же ниспошлет мне кару? — осклабился Дорсетт. — Вы, может быть? Или ваш мистер Джордино? Я не верю ни в земное, ни в небесное правосудие. Но если оно даже и постигнет меня когда-нибудь, то вы, мистер Питт, этого все равно не увидите.
— Стрелять свидетелю в затылок и выбрасывать тело за борт — такова ваша политика?