– Ланч ожидает тебя.
Золар провел гостя к краю террасы, где под тенью пальмы была сервирована изысканная закуска.
– Пожалуй, уговорю твоего повара сменить место работы.
– Дохлый номер, – рассмеялся Золар, – я плачу ему слишком много, чтобы он решился на подобный шаг.
– Именно поэтому я иногда завидую твоему образу жизни.
– А я – твоему. Ты никогда не утрачивал тяги к приключениям. Ты всегда болтаешься в какой-нибудь пустыне или тропических джунглях, где тебя на каждом шагу поджидает смерть, хотя мог бы спокойно сидеть в роскошном офисе и возложить выполнение очередной грязной работенки на своих подчиненных.
– Пожалуй, это не в моих привычках, – возразил Сарасон. – Моя стихия – та самая грязная работа, о которой ты говоришь с таким пренебрежением. Советую как-нибудь присоединиться ко мне. Обещаю, получишь истинное удовольствие.
– Нет, спасибо за приглашение. Я отдаю предпочтение скромному обаянию цивилизации.
Бросив взгляд вокруг, Сарасон заметил четыре примитивные деревянные куклы, выполненные из корней хлопкового дерева в форме человеческих фигур с грубо раскрашенными лицами.
– Новые приобретения? – поинтересовался он.
– Очень редкие ритуальные идолы, принадлежащие одному из мелких индейских племен.
– Как ты заполучил их?
– Приобрел у двух охотников за редкостями, обнаруживших их под развалинами старой хижины.
– Это подлинники?
– Вне всякого сомнения.
Золар взял в руки одну из кукол и подошел к гостю.
– Для индейцев племени монтоло, живших в пустыне Соноран, неподалеку от реки Колорадо, они олицетворяли богов солнца, луны, земли и воды. Идолы были изготовлены несколько столетий назад и использовались при церемониях посвящения юношей в воины. Этот ритуал повторялся каждые два года. Поклонение им было основой культа монтоло.
– Сколько, по-твоему, они могут стоить?
– Около двухсот тысяч долларов для коллекционера, разбирающегося в своем деле.
– Так много?
Золар утвердительно кивнул:
– Конечно, при условии, что он не узнает о проклятии, которое падет на голову человека, посмевшего купить эти реликвии индейцев.
– Сколько можно твердить о древних проклятиях?! – рассмеялся Сарасон.
– Откуда мне знать? – Золар равнодушно пожал плечами. – Во всяком случае, они не принесли удачи двум негодяям, уступившим их мне. Один из них погиб в автомобильной катастрофе, другой подхватил какую-то неизлечимую болезнь с труднопроизносимым названием.
– А ты сам веришь в этот бред?
– Я верю только в то, во что сам хочу верить, – усмехнулся Золар, взяв брата за руку. – Хватит болтать. Ланч ждет нас.
Отдав должное поданным деликатесам и выпив немало коллекционного вина, Золар кивнул головой Сарасону:
– Теперь, братец, расскажи о Перу.
Мысль о том, что по желанию отца он и его многочисленные братья и сестры жили под разными именами, всегда веселила Сарасона. Только старший из них – Золар носил родовое имя. Обширная международная торговая империя была поровну поделена между пятью сыновьями и двумя дочерьми Золара-старшего. Каждый из них занимал ответственный пост директора галереи по продаже антиквариата, крупного аукциона или экспортно-импортной фирмы. Формально независимые финансовые операции каждого члена семьи фактически контролировались из единого центра, получившего название “Солпемачако”. Никому не известный, не зарегистрированный ни одним правительством, биржей или финансовым центром синдикат единолично управлялся Джозефом Золаром на правах старшего члена семьи.
– Все прошло достаточно гладко, и, вопреки непредвиденным трудностям, мне удалось сохранить и благополучно вывезти из Перу большинство груза.
– Какие препятствия – таможня США или служба по борьбе с наркотиками?
– Ни то ни другое. Два инженера из НУМА свалились на мою голову, когда Хуан Чако послал просьбу о помощи. Доктор Келси и ее оператор были блокированы в подводной камере.
– Я хочу знать детали.
Сарасон рассказал все подробности, начиная с убийства доктора Миллера Тупаком Амару, бегства Питта и его товарищей из долины Виракоча и кончая смертью Хуана Чако. Он завершил отчет перечислением похищенных ценностей, которые в потайном трюме нефтеналивного танкера, принадлежащего семье Золар, благополучно следовали по маршруту Кальяо – Сан-Франциско. Это было одно из двух судов, специально предназначенных для контрабанды произведений искусства.
Золар бросил отсутствующий взгляд в сторону пустыни.
– “Звезда ацтеков” прибывает в порт назначения через четыре дня, – пробормотал он.
– Что автоматически ставит его под юрисдикцию брата Чарлза, – закончил за него Сарасон.
– Верно, Чарлз проследит за тем, чтобы товар был доставлен в наш распределительный центр в Галвестоне, где будет произведена реставрация поврежденных ценностей.
Золар протянул бокал служанке, чтобы она наполнила его.
– Как вино? – спросил он.
– Превосходно, хотя сухое и не в моем вкусе.
– Может быть, предпочитаешь белый савиньон из Таурайна? Прекрасное вино с легким запахом трав.
– Я никогда не считал себя тонким ценителем вин, братец. Обойдусь пивом.
Золару не было нужды отдавать распоряжение. Прислуживающая им женщина немедленно вышла из комнаты и спустя минуту вернулась с бокалом и бутылкой американского пива.
– Мне жаль Чако, – вздохнул Золар. – Он был преданным сотрудником.
– У меня не было выбора. Он был предельно испуган после фиаско в долине Виракоча, да еще пытался шантажировать меня. Я не мог допустить, чтобы он оказался в руках перуанской полиции.
– Я всегда доверял твоим решениям. Но у нас на руках остается еще Тупак Амару. Что предлагаешь?
– Он должен был умереть, – сообщил Сарасон. – Когда я вернулся в храм после ракетного удара наемников, то обнаружил его истекающим кровью на куче грязных тряпок, но еще живым. После того как сохранившиеся сокровища были погружены на транспортные вертолеты, я заплатил местным гуакерос, чтобы они перенесли его в свою деревню и позаботились о нем. На мой взгляд, он должен быть на ногах в течение ближайших нескольких дней.
– Может быть, лучше просто ликвидировать его.
– Я думал об этом, но он слишком мало знает и не опасен для нас.
– Хочешь еще свинины?
– С удовольствием.
– Все же мне не нравится думать, что бешеная собака бродит у нас по дому.
– Не беспокойся. Как ни странно, но мысль сохранить ему жизнь подал мне Чако.
– Он на самом деле патологический убийца?