– Тяжелую работу оставьте мне, – прогудел он покровительственным басом, – а вы, док, лучше помогите мистеру Питту.

– Бесконечно благодарен вам, Аира! – с чувством произнес Нортроп, избавленный от непосильной ноши весом в добрых полцентнера.

Благодаря Коксу, взявшему на себя основную физическую нагрузку, они сумели уложиться в предельно сжатый срок. Великан-помощник с неутомимостью робота сновал между кладовой и камбузом. Питт только успевал обвязывать доставляемые, как по конвейеру, ящики и спускать вниз, где Нортроп устанавливал их на подогнанные сани из расчета по восемь штук на каждые. Как только погрузка завершилась, Питт приблизился к выходу из пещеры и вызвал по рации “Полярную бурю”.

– Привет, Дэн! – весело крикнул он в трубку, узнав Гилспи по голосу. – У нас тут снаружи такая метель, что ни зги не видно. А у тебя?

– Наш метеоролог обещает, что через несколько часов буря стихнет.

– А еще у нас все трое саней под завязку загружены ценнейшими вещами, – сообщил Питт.

– Помощь нужна?

– Учитывая, что на каждого приходится примерно по восемьсот фунтов, любая помощь будет горячо приветствоваться.

– Тогда ждите, пока погода не переменится, – сказал Гилспи. – Я лично поведу спасательную партию.

– Не уверен, что твое присутствие здесь так уж необходимо, – неодобрительно хмыкнул Питт. – Оставался бы ты лучше на борту.

– Дирк, старина, ты в своем уме?! Остаться на борту и упустить шанс прошвырнуться по палубам настоящего парусника восемнадцатого столетия? Да я за весь коньяк Франции от такого не откажусь!

– Ну, как знаешь. Тогда я представлю тебя капитану.

– Ты видел капитана? – с любопытством спросил Гилспи.

– Пока нет, но, если Роксана Мендер не преувеличила, он должен быть по-прежнему свеж как огурчик.

Капитан Ли Хант сидел за тем же столом и в том же кресле, в котором умер в 1779 году. Ничто не изменилось с тех пор, если не считать чуть заметной прямоугольной выемки в слое льда и инея на том месте, где лежал судовой журнал. Питт с грустью окинул взглядом колыбель и застывшую в кресле напротив миссис Хант, чья двухвековая скорбь наконец-то скрылась под ледяной маской. А в бесформенной груде смерзшихся белых кристалликов у двери каюты лишь с большим трудом можно было опознать верного пса.

Питт и его спутники прошлись по каютам, то и дело выхватывая из мрака лучами своих фонарей тела давно умерших пассажиров. Их покрывали нарядно искрящиеся ледяными блестками саваны, под которыми едва угадывались контуры человеческих фигур. Питт попытался представить себе последние минуты этих людей, но трагедия их гибели была столь ужасной и всеобъемлющей, что сама мысль о ней показалась ему невыносимой. Тягостное зрелище восковых фигур, навеки застывших под оболочкой льда, таким гнетом давило на психику, что невозможно было представить их живыми, дышащими, ведущими повседневную жизнь и еще не подозревающими о том, какая страшная судьба уготована им всем в одном из самых далеких и труднодоступных уголков мира. Выражения некоторых лиц, гротескно искаженных наросшей ледяной коркой, вообще не поддавались описанию. О чем думали они, лишенные всякой надежды на спасение, в последние мгновения перед смертью?

– Какой кошмар! – потрясение прошептал Нортроп. – И в то же время какая изумительная удача!

– Удача?! – удивленно взглянул на него Питт.

– Конечно. Находка такого огромного количества идеально сохранившихся человеческих тел, в буквальном смысле замороженных во времени, – самое настоящее чудо. Вы только подумайте, какой гигантский потенциал откроется для криогенных исследований! А в будущем не исключено даже, что удастся вернуть их к жизни!

Слова Нортропа оглушили Питта похлеще удара обухом по голове. Неужели науке и такое когда-нибудь станет доступно, и в один прекрасный день ледяные статуи мертвых пассажиров и матросов “Мадраса” оживут и вновь заговорят?

– Тогда и вы подумайте, – заговорил он после паузы, потребовавшейся ему, чтобы собраться с мыслями, – какой здоровенный кусок истории придется переписать заново, если начнут делиться воспоминаниями воскрешенные через двести лет после смерти.

Гляциолог примирительно вскинул руки:

– Давайте лучше не будем вдаваться в подробности. Мы с вами все равно до этого не доживем.

– Давайте не будем, – согласился Питт. – И все же хотелось бы мне хоть на минутку оказаться рядом и посмотреть на реакцию этих бедолаг, когда они увидят и поймут, во что превратилась их родная планета, начиная с 1779 года.

Часа через четыре штормовые облака ушли за горизонт, а еще через час улегся и ветер. Кокс выбрался из пещеры и начал размахивать, как флагом, желтым брезентовым чехлом. Около дюжины крошечных человечков, ползущих по льду муравьиной цепочкой, заметив сигнал, изменили направление движения в сторону пещеры и увеличили темп. В общей сложности Питт насчитал десять бирюзовых комбинезонов. Когда группа спасателей приблизилась, он увидел, что во главе ее упругой походкой вышагивает сам капитан Гилспи, а в замыкающей процессию маленькой фигурке безошибочно опознал журналистку Эви Тан.

Тридцать минут спустя Гилспи обнял Питта и с улыбкой сказал:

– А погода-то разгулялась. Как раз для экскурсий...

– Добро пожаловать в антарктический музей морских древностей, – подхватил тот, пропуская капитана в расщелину и жестом собственника указывая на корпус “Мадраса”. – Только не поскользнись, когда будешь подниматься по лестнице, вырубленной, кстати, твоим замечательным помощником. Между прочим, я обещал Аире от твоего имени звание лучшего ледосека и корморуба Южного полушария.

Пока Питт и Гилспи в сопровождении Эви, отщелкавшей между делом как минимум десяток кассет пленки, обходили “Мадрас”, Кокс и Нортроп вместе с прибывшими на подмогу членами экипажа “Полярной бури” впряглись в сани с находками и потащили их на ледокол.

Питт был приятно удивлен, когда Эви, закончив съемку, расстегнула парку, без стеснения задрала толстый свитер и приклеила скотчем отснятые пленки к нижнему белью. Поймав его взгляд, она улыбнулась:

– Лучшая защита от мороза.

Джейк Буши, первый помощник, вызвал Гилспи по рации. Капитан выслушал сообщение и со злостью запихнул переговорное устройство в карман. По выражению его лица Питт без слов догадался, что настроение капитана резко испортилось.

– Нам нужно срочно возвращаться на борт.

– Еще один шторм надвигается? – испугалась Эви. Гилспи мотнул головой:

– Хуже. Проклятая подлодка только что всплыла меньше чем в полумиле от “Полярной бури”.

18

Уже на подходах к ледоколу они смогли хорошо рассмотреть отчетливо вырисовывающийся на фоне глянцево-белой поверхности льда черный китообразный силуэт субмарины. А приблизившись, разглядели группу офицеров, неподвижно застывших у лееров рубки, и орудийный расчет, хлопочущий у расчехленной пушки. От “Полярной бури” подлодку отделяло всего около четверти мили.