— Звучит логично.
— Генерал Симмс не ожидает чудес, но нам необходимо действовать. Нам остается надеяться, что Миллиган послужит отправным камнем.
— Еще раз, — сказал Шо, — почему я?
Бертон-Ангус остановился и посмотрел на расписание отправления самолетов на телеэкране.
— Время отправления вашего самолета. Вот билеты. О багаже не беспокойтесь. О нем позаботятся.
— Уже понял.
— Ну, я полагаю, всё основано на ваших прошлых заслугах, скажем так, в успешных делах с представительницами противоположного пола. Конечно, тот факт, что у коммандера Миллиган совсем недавно был роман с адмиралом старше ее в два раза, вам только на пользу.
Шо бросил на него презрительный взгляд.
— Просто собираешься продемонстрировать, что привык смотреть в будущее, парнишка.
— Ничего личного, — едва улыбнулся Бертон-Ангус.
— Говоришь, на службе уже шесть лет?
— И четыре месяца, если точно.
— Разве тебя не учили, как определять скрытое наблюдение?
Глаза Бертона-Ангуса вопросительно сузились.
— Занятия были обязательными. Почему вы задали такой вопрос?
— Потому что ты провалился, — сказал Шо.
Немного подождал, чтобы это дошло до Бертона-Ангуса, затем, наклонив голову влево, сказал:
— Мужчина с металлическим атташе-кейсом, невинно уставившийся на свои часы. Он не отставал от нас после того, как мы вышли из таможни. Стюардесса в двадцати футах за нами. Ее авиалиния в противоположном конце аэропорта. Она его поддержка. У них был и третий глаз, мелькавший впереди. Я еще не зафиксировал его.
Бертон-Ангус явно побледнел.
— Невозможно, — пробормотал он. — Они не могут быть у нас на хвосте.
Шо повернулся и, показав свой билет, передал его девушке на входе на посадку. Затем обернулся к лейтенанту.
— Может получиться так, — сказал своим лучшим саркастическим голосом, — что у британцев будет совсем мало секретов от американцев.
Шо откинулся в своем кресле, расслабился и почувствовал, что желает выпить шампанского. Стюардесса принесла ему две небольшие бутылки и пластиковые стаканы. Из этикетки следовало, что оно калифорнийское. Он предпочел бы «Таттингер», брют эксклюзивного производства. Калифорнийское шампанское и пластиковые стаканы. Станут ли американцы хоть когда-нибудь цивилизованными?
Прикончив одну бутылку, подвел итоги. ЦРУ село ему на хвост в тот момент, когда он поднялся на борт самолета в Англии; именно так они и должны были поступить. Он предполагал это, и генерал Симмс также знал это.
Шо это нисколько не беспокоило. Он работал лучше, когда всё было открыто. Скрываться в аллеях как человек без имени не в его стиле. Он почувствовал необыкновенный приток сил от выполнения того, что он когда-то выполнял с таким успехом. Его чувства, возможно немного замедленные, не покинули его, но они по-прежнему оставались достаточно острыми.
Он играл в свою игру и раскрывался в ней.
На углу в одном из промышленных предместий Оттавы стояла обветшалая газовая станция. Построенная вскоре после Второй мировой войны, она представляла собой прямоугольник с тремя газовыми колонками, изношенными в течение многолетнего напряженного использования, нуждающихся в срочной покраске. Внутри офиса на пыльных полках разбросаны канистры с маслом и засохшие мухи, на окнах, покрытых грязью и сажей, остались старые плакаты, рекламирующие давно забытую торговлю шинами.
Анри Вийон развернул свой «мерседес» в проезде и остановил его около колонок. Из-под машины на эстакаде вышел дежурный в комбинезоне с пятнами грязи, вытирая руки о тряпку.
— Что надо? — спросил он устало.
— Заполните, пожалуйста, — ответил Вийон.
Дежурный глазами показал на пожилого мужчину и женщину, сидящих на ближней автобусной остановке, затем ответил так громко, чтобы они могли услышать.
— Пять галлонов — лимит, установленный правительством. Вы знаете, с чем это связано.
Вийон молча кивнул, дежурный накачал газ. Закончив работу, он подошел к передней части машины и подал знак. Вийон нажал рычаг, дежурный поднял капот.
— Вам нужно обратить внимание на ремень вентилятора. Он изношен.
Вийон вышел из машины и наклонился к двигателю напротив дежурного. Произнес, понижая голос:
— Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, какой шум вызвала твоя неудачная попытка?
Фосс Глай бросил на него пристальный взгляд поверх двигателя.
— Что сделано, то сделано. В последнюю минуту испортилась погода, и первая ракета потеряла цель. Всё просто.
— Всё совсем не просто! — взорвался в ответ Вийон. — Почти пятьдесят человек погибли ни за что. Если инспектора безопасности полетов обнаружат истинную причину катастрофы, в парламенте поднимется страшная шумиха, требующая проведения расследования в каждой организации, включая бойскаутов. Средства массовой информации потребуют крови, как только узнают о гибели двадцати ведущих политических журналистов. И самое худшее: все будут подозревать в этом «Общество свободного Квебека».
— Никто не сможет возложить вину на «Общество свободного Квебека». — Голос Глая прозвучал холодно и непререкаемо.
— Проклятье! — Вийон ударил по капоту кулаком. — Если бы Сарве погиб! В правительстве возникло бы замешательство, а мы смогли бы предпринять действия в Квебеке.
— Твоим приятелям в Кремле это понравилось бы.
— Я не смогу рассчитывать на их поддержку, если у нас будет еще одна неудача такого масштаба.
Глай протянул руку к двигателю, будто что-то регулировал в нем.
— Зачем так близко сходиться с красными? Как только ты у них будешь на крючке, они никогда не отстанут от тебя.
— А это тебя совершенно не касается. Как бы то ни было, но правительство, занимающее коммунистические позиции, — единственная надежда Квебека на получение независимости.
Глай безразлично пожал плечами, продолжая делать вид, что копается в моторе.
— Что от меня-то тебе надо?
Вийон задумался.
— Никакой паники. Думаю, что лучше всего, если ты и твоя команда специалистов, как ты их называешь, будут прикрываться своей работой, как обычно. Ни один из вас не является французом, поэтому вряд ли вы попадете под подозрение.
— Не вижу смысла находиться здесь, ожидая, что нас могут схватить.
— Ты забыл, что я министр внутренних дел, все секретные распоряжения проходят через мое ведомство. Все нити, указывающие на вас, спокойно затеряются в бюрократической волоките.
— Всё равно я почувствую себя в большей безопасности, если мы покинем страну.