Все присутствующие в комнате имели возможность видеть всю гамму сомнений и эмоций, отразившуюся на лице генерала. Но когда он заговорил, его голос был тверд и спокоен:
– Я вас почтительно прошу, господин президент, поддерживать со мной постоянную связь в этом режиме.
– Конечно, генерал, – сказал президент. – Скоро соберутся мои советники по безопасности.
– Благодарю вас, господин президент.
На экране появилась баржа на катках, которую сталкивали в воду не меньше ста человек.
– Что ж, господа, – сказал Шиллер и потряс головой, словно стараясь отогнать наваждение, – мы сделали все что могли, чтобы предотвратить взрыв, но потерпели неудачу. Теперь осталось только ждать.
Они пошли через час после наступления темноты.
Мужчины, женщины и дети, некоторые только начали ходить, – все держали в руках зажженные свечи. Низкие облака, затянувшие небо после ливня, окрасились в оранжевый цвет из-за волнующегося океана мерцающих огней.
Они приблизились к берегу, напевая протяжную песню древних. Мощный звук прокатился над рекой и заставил вибрировать стекла в окнах домов Ромы.
Беднейшие крестьяне и городская беднота, отверженные, покинувшие свои покосившиеся хибары и грязные дома, выступили единым фронтом. Они были воодушевлены обещанием Топильцина нового расцвета некогда могущественной империи ацтеков на бывших землях, теперь принадлежавших Соединенным Штатам. Это были отчаявшиеся люди, давно перешагнувшие черту бедности, ведомые вперед надеждой на лучшую жизнь.
Они двигались очень медленно, направляясь к ожидавшим у берега лодкам. Они шли по грязным и скользким после дождя дорогам. Маленькие дети заходились в крике, когда матери несли или вели их на ненадежные плоты, покачивающиеся у берега.
Толпа напирала, и те, кто шел в первых рядах, палата в реку. Повсюду раздавались испуганные крики, потому что первыми жертвами, как водится, стали дети. Одни тонули сразу, другие держались на воде, и их относило течением, причем спасти почти никого не удавалось, поскольку сильные мужчины остались далеко позади.
Очень медленно лодки и плоты отходили от берега и начинали двигаться на противоположную сторону реки.
Прожекторы американских солдат и многочисленных телевизионщиков ярко освещали мятущуюся орду, переплывающую реку. Солдаты с нелегким чувством наблюдали разворачивающуюся перед ними человеческую трагедию, в которой им в самом ближайшем будущем предстояло принять участие.
Генерал Чандлер стоял на крыше полицейского участка города Ромы – оттуда все было видно как на ладони. Его лицо посерело, глаза горели отчаянием. Происходящее оказалось хуже его самых страшных ожиданий.
– Вы все видите, господин президент? – спросил он, повернувшись к маленькому микрофону, закрепленному на воротнике мундира.
Президент не сводил воспаленных от переутомления глаз с огромного монитора.
– Да, генерал, изображение совершенно отчетливое. – Он сидел в конце длинного стола для совещаний в окружении своих ближайших советников, членов кабинета и двоих из четверых членов Объединенного комитета начальников штабов. Все смотрели на невероятный спектакль, причем стереозвук и яркие краски многократно усиливали эффект.
Первые лодки уже пристали к берегу, и люди начали выбираться на песок. Но они не спешили. Только когда все плавсредства первой волны доставили людей на берег и направились обратно за второй партией, толпа сплотилась и двинулась вперед. Несколько мужчин, переправившихся с первой волной, бегали по берегу со свистками, подгоняя вперед женщин и детей.
Сжимая в руках свечи и ведя за собой детей, женщины устремились вверх по пологим тропинкам, огибающим обрывистый берег, продолжая тянуть заунывный ацтекский напев. Они походили на армию муравьев, на пути которой попался камень, и она, разделившись, обтекала его, чтобы вновь соединиться на другой стороне.
Камеры показали испуганные лица детей и их матерей, когда они оказались перед направленными на них дулами винтовок. Впрочем, испуг женщин был недолгим. Топильцин заверил людей, что его божественная сила защитит их от пуль, и они фанатично ему верили.
– Боже мой! – воскликнул Даг Оутс, не в силах поверить своим глазам. – В первой волне только женщины и малые дети!
Комментариев не последовало. Высшие государственные чиновники США с ужасом наблюдали, как еще одна толпа женщин с фанатичным блеском в глазах, волоча за собой орущих детей, пошла по мосту навстречу танкам и бронетранспортерам.
– Генерал, – обратился президент к Чандлеру, – вы можете дать залп над их головами?
– Конечно, сэр. Я уже приказал моим людям зарядить холостые. Если использовать боевые, слишком высок риск для людей.
– Правильное решение, – одобрил генерал Меткалф. – Кертис знает, что делает.
Генерал Кертис Чандлер обратился к одному из своих помощников:
– Прикажите дать залп холостыми.
Помощник – боевого вида майор – рявкнул в передатчик:
– Холостыми – огонь!
Ночь озарилась яркими вспышками, сопровождающимися оглушительным грохотом. От сотрясения воздуха, как от порыва ветра, задуло свечи в толпе. Грохот пушечных выстрелов, тарахтенье автоматов и винтовок разнеслось по всей долине.
Всего десять секунд прошло между командами «огонь» и «прекратить огонь». Некоторое время еще было слышно эхо, отразившиеся от низких холмов Ромы.
А потом наступила тишина. Воздух был наполнен резким запахом кордита [51] . Толпа оцепенела.
А потом тишину нарушили крики женщин и визг насмерть перепуганных детей. Одни попадали на землю, прикрывая головы руками, другие застыли, парализованные ужасом. Вопли послышались и на противоположном берегу реки. Там женщины второй волны, опасающиеся, что упавшие на американском берегу убиты или ранены, удерживали своих мужчин от дальнейших действий.
На обоих берегах реки царил кромешный ад, и на какое-то время казалось, что нашествие эмигрантов остановлено.
Но тут снова зажглись прожекторы на мексиканском берегу и осветили фигуру в белых одеждах, стоящую на платформе, которую несли мужчины в белых туниках.
Топильцин распростер руки, являя собой жалкую пародию на Христа, и вопил в громкоговоритель, повелевая женщинам, в страхе Жавшимся к земле, вставать и идти вперед. Шок постепенно прошел, и люди наконец заметили, что нигде не видно ни мертвых, ни окровавленных тел. Многие женщины, обнаружившие, что они не ранены, начинали истерически хохотать. Толпа воспряла духом. Люди ошибочно посчитали, что от пуль и снарядов их защитила божественная сила Топильцина.
– Он нас переиграл, – сказал Юлиус Шиллер.