— Ты, никак, угрожаешь мне? — Лысина Самсона покрылась красными пятнами. — Знаешь, я бы тебе не советовал.
В ответ сиденье сделалось антиэргономическим и садануло его по почкам.
— Генри! — завопил Самсон. — Я, пожалуй, сделаю это здесь. Здесь и сейчас! — Он стал шарить по карманам, ища имитрон.
Сэм, сказал Хьюберт, успокойся, пожалуйста. Я все улажу.
— Я ссылаюсь на поправку пятьдесят четвертого года! — продолжал бушевать Самсон.
Успокойся, Сэм. Тебе станет плохо.
Самсон не желал успокаиваться. Он бил кулаком по сиденью.
— Такси, ты огнеупорное? Отвечай!
К машине подошли два блюстителя порядка в синей с коричневым форме, джерри и расе.
— Выходи-ка, дедуля. — Запах дошел до них, и они отшатнулись. — Ты что там, обгадился, что ли? — спросил джерри.
— Нет, не обгадился, — сказал расс. — Это вонючка.
— Да брось. Они померли все.
— Запашок точно как от покойника.
Оба надели респираторы и попытались вытащить Самсона. Он, не даваясь, тыкал в них тростью.
— Слушай, старина, не заставляй нас лезть туда за тобой, — сказал расс.
— Здесь и сейчас! — кричал Самсон.
— Ну-ну, — увещевал расе. — Выходи, не то нам придется тебя усыпить.
Он наставил на Самсона жезл. Тот отбил его в сторону тростью. Джерри тем временем произвел обходной маневр и открыл заднюю дверцу.
— Генри, сымитируй меня немедленно! — приказал Самсон. — Генри, ты меня слышишь? Делай!
Я Хьюберт, Сэм. Послушайся их. Я пытаюсь договориться.
— Ну уж нет! — Самсон плюнул в джерри, схватившего его сзади за руки. Плевок попал на респиратор и зашипел. Джерри мигом вылез обратно.
— Эй, он токсичный.
— Да нет, говорю тебе. Он вонючка.
— Знаешь, я не помню, как с ними положено обращаться. А ты?
Оба умолкли, слушая Николаса, который зачитывал им памятку о подвергшихся клеточному прижиганию. Такси тем временем закрыло двери, заключив Самсона внутри, и обратилось к нему третьим голосом:
— Добрый день, мар Харджер. — (Харджер, не Кодьяк!) — С вами говорит Фуллер, ментар «Хай-Чартер такси». Хочу извиниться за недоразумения, причиной которых стали наши работники. Садитесь, пожалуйста, поудобнее, и поездка будет продолжена, как только я договорюсь с охраной этого здания.
Оба охранника почти сразу же повернулись и ушли с площадки для транспорта. Такси запустило двигатели, сиденье снова обеспечило Самсону ультрамягкую безопасность.
— Вот так-то, — сказал он. — Правильно боитесь. Внизу проплывал Чикаго. Скоро показался берег озера, а на нем — высокая трапеция стадиона. У Самсона болели предплечья, там, где схватил его джерри, болела рука, которой он бил по сиденью. В следующий раз надо будет стукнуться головой обо что-нибудь твердое, тут и делу конец.
— В следующий раз, Хьюберт, выполняй мои указания в точности. Без разговоров. Ясно?
Как скажешь, Сэм.
— Именно так. — Портативный имитрон отыскался в нагрудном кармане. Самсон достал его, поставил на голосовой режим и приказал включиться.
— Готов, — сказал прибор через пару секунд.
— Map Харджер, приехали, — вмешалось такси. — Фирма «Хай-Чартер» полностью освобождает вас от платы за этот рейс и предоставляет вам три бесплатные поездки в пределах Чикаго. Я иду на посадку. — Такси опустилось на верхний транспортный парапет стадиона, и дверца открылась.
— Вот так-то. — Самсон стал вылезать, но остановился. — Ладно, за проезд вы с меня не берете. Еще что-нибудь?
— Да. «Хай-Чартер» поручило мне извиниться перед вами за это прискорбное происшествие. Стыдно, когда чартисты конфликтуют между собой.
— Еще бы не стыдно! — Самсон спрятал имитрон обратно в карман и вылез. Такси тут же захлопнуло дверцу и взвилось вверх на всех шести пропеллерах, не дожидаясь, когда он отойдет на безопасное расстояние. Самсона обдало пылью, и он добрую минуту откашливался. В Индиану он не попал и поэтому пришел слишком рано. До начала купольной церемонии оставалось несколько часов, стадион был пуст. Обойдя стороной ряд сканеров, он подошел к пресс-воротам. Радиация сканера спалила бы предохранители в его клетках не хуже имитрона. Как зарегистрированный обожженный он имел право на свободный проход (такси следовало бы это проверить). Ворота опустились, из них выкатился сторож-арбайтор. Он вежливо, но тщательно обыскал Самсона — даже попросил открыть рот, чтобы осмотреть горло. Потом конфисковал трость, ввел в ладонник Самсона номерок на нее и провел посетителя через ворота. Оранжевая линия зажглась под ногами и повела по спирали куда-то в нижнюю часть стадиона.
— Далеко это? — спросил Самсон.
— Недалеко и все время вниз, — ответил Хьюберт из пряжки на поясе.
Самсон зашаркал мимо еще не активированных концессионных киосков. Ему не верилось, что он наконец-то и вправду делает это.
— Хьюберт, написал я прощальную речь?
— Нет, Сэм, не написал.
Это озадачило Самсона. У него были какие-то мысли, он точно помнил. Последние недели он только об этом и думал.
— Ты уверен?
— Ты сказал, что, когда время настанет, слова придут сами собой.
Самсон не поверил ему, но что было делать?
— Отрадно сознавать, как твердо я на себя полагаюсь.
Он дошел по линии до загрузочной галереи и с облегчением плюхнулся на сиденье. Мягкие шлейки охватили его плечи и грудь.
— Готовы? — спросило кресло.
— Готов, — сказал он, и кресло, проведя его сквозь пресс-занавес, зависло над зияющей пропастью стадиона. Самсон, оказавшийся в первом ряду, испустил глубокий взволнованный вздох. Игровое поле отсюда выглядело как обеденная тарелка на дне колодца. — Откинь спинку назад, — велел он. Кресло повиновалось. — Еще чуть-чуть. — Теперь он смотрел в синее небо над стадионом, где должно было разыграться вечером основное событие этого дня.
— Предлагаю съесть «Гудик», попить электролита и, пожалуй, принять одну кислородину, — сказал Хьюберт. — Потом поспать. Я разбужу тебя загодя. Не холодно?
— Испечься можно. — Самсон снова развернул надкушенный раньше «Гудик». — Скажи-ка мне вот что, Хьюберт.
— Спрашивай.
— Как там дела с Эл и Эллен? Известно что-нибудь достоверно?
— Элинор погибла, Эллен пока под вопросом.
— Значит, у нее все в порядке?
— Нет, Сэм. Она или умерла, или умирает. Сообщения в этом пункте расходятся.
Самсон открыл пакетик с электролитом, отпил немного, натянул на голову капюшон скафа. «Ты выбрала тот же день, что и я, Эл, — думал он. — Какой в этом может быть смысл?»