— Они что-то подмешали ей в питье, и она намертво отключилась. Потом они раздели ее и использовали ее тело в качестве алтаря. Аманда перерезала горло цыпленку и поливала кровью тело девушки, а потом сказала, что невозможно, чтобы она оставалась девственницей. Это предстояло проделать троим мужчинам. Пит Кронин хотел быть первым, а Эд сказал, что не следует трогать ребенка, и из-за этого началась драка. Можешь представить себе, какое это было жалкое зрелище! Эд, как обычно, был где-то на седьмом небе и все делал в замедленном темпе, а Пит все время упирался в него своим животом.

— Настоящий бой, — ехидно заметил я. — Вот весело-то было!

— Затем, пока они все продолжали свою идиотскую драку, Керк вдруг сказал, что он первым будет обладать девственницей. Бренда пришла в ярость и заявила, что это произойдет только через ее труп. Она до крови исцарапала ему лицо ногтями. Керк взбесился! Он схватил нож, которым Аманда резала цыплят, и завопил, что если девственницу не принесут в жертву, тогда в жертву принесут Бренду в качестве компенсации. Он полоснул ее ножом между грудей, и она упала в обморок. Она лежала на полу, обливаясь кровью, и именно в этот момент девушка очнулась.

Мери помотала головой.

— Пока жива, не забуду ужас, отразившийся на ее лице. Она, должно быть, решила, что проснулась в аду! В ту же секунду она вскочила и выбежала из дома. Керк ринулся за ней, и мы слышали ее вопли, когда она бежала по пляжу. Потом наступила тишина. Прошло немало времени, прежде чем вернулся Керк, а вернувшись, сказал, что вынужден был ударить девушку, но что с ней все в порядке. Внезапно мы все протрезвели, и нам даже не хотелось смотреть друг на друга. Все упаковали свои вещи, а потом мы разъехались кто куда. Так закончился тот обряд. Тогда я считала, что с обрядами вообще покончено.

— Что же случилось с девушкой?

— Это и было самое худшее, Рик. Пару дней спустя ее тело вынесло волнами на пляж в двенадцати милях к югу отсюда. В газетах писали, что ее горло было перерезано, а перед тем как она была убита, ее изнасиловали. Все средства массовой информации тогда говорили об этом.

— Ты считаешь, что девушку убил Керк? — спросил я.

— Он мог это сделать, — медленно ответила она. — Я думаю, он явно подозреваемый. Но я много размышляла по поводу всего этого, и, если он не врал, когда говорил, что оставил ее без сознания на пляже, любой из двух остальных мужчин мог вернуться после нашего отъезда и проделать все это. Не так ли?

— Это могла быть работа не одного человека, — сказал я. — Керк мог изнасиловать ее и оставить на пляже без сознания, а одна из трех женщин могла вернуться назад и убить ее.

— Но это делает подозреваемой и меня!

— Я подумал об этом, — охотно согласился я.

— Конечно, — без всякой горечи сказала она.

— Эти фотографии Аманды в роли верховной жрицы, которые кто-то послал Гектору Малвени, — размышлял я. — Как ты считаешь, когда они были сделаны?

— Из описания Бренды по телефону я бы предположила, что они сделаны тогда, когда мы были здесь, в Санта-Байе.

— Кто бы мог их сделать?

Мери без всякого выражения посмотрела на меня и покачала головой.

— Не имею ни малейшего понятия.

— По-моему, нет никакого смысла оставаться здесь, — сказал я. — Мы могли бы вернуться в Лос-Анджелес.

— Пойду поищу сначала свою одежду, — быстро сказала Мери. — Я буду чувствовать себя немного неловко, идя по бульвару Уилшир в одном норковом пальто!

— Хорошо, — согласился я. — А я пока пойду подышу свежим воздухом. Встретимся в машине.

Ласковое утреннее солнце пригревало мне затылок, а свежий воздух меня бодрил. Я даже не раздражался оттого, что в мои туфли опять набился песок. На пляж накатывались высокие волны, и чем дольше я гулял, тем жизнь казалась мне прекрасней. Это была неподходящая мысль в неподходящем месте в неподходящий момент. Я перевалил через гребень дюны и увидел, что он лежал там, прямо передо мной в глубокой впадине. Может, это был просто какой-то пьяница? Но что-то подсказывало мне, что это не так!

Подойдя вплотную, я опустился на колени и перевернул тело на спину. На меня обвиняюще уставились мертвые глаза, и я отметил про себя, что в редкие каштановые волосы набился песок. Кто-то перерезал ему горло от уха до уха и постарался на славу: перед его рубашки представлял собой кошмарное зрелище. Где бы ни витал сейчас Эд Конциус, я точно знал, что марихуана не имеет к этому никакого отношения.

Я встал с колен и стал подниматься по крутому склону дюны, направляясь к дому. Мне пришлось констатировать, как я был прав, когда хотел отказаться работать на Гектора Малвени. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать. И теперь у меня на шее висело это задание, ведьмин шабаш, нераскрытое убийство годичной давности, а тут еще труп Эда Конциуса. Судя по тому, как я себя чувствовал, у меня, должно быть, открылась хроническая язва.

Когда я вернулся к машине, Мери Пилгрим уже сидела на переднем сиденье, забившись в угол. Я сел за руль и вставил ключ зажигания.

— Я нашла свою одежду, — сказала она. — Почему-то, одевшись, я чувствую себя гораздо лучше.

— Это замечательно, — вежливо произнес я.

— Зато, — внезапно просияв, сказала она, — несмотря на все ужасы этой ночи, никто не был убит!

Момент был неподходящий, чтобы ее разочаровывать, поэтому я вывел машину на дорогу и взял курс на Лос-Анджелес.

Глава 6

— Выпейте, Холман.

Судя по тону, с каким произнес эту фразу Гектор Малвени, это было утверждение, а не вопрос.

— Бурбон со льдом, — откликнулся я.

— Это тяжкий грех, — пробормотал он. — Полагаю, вам известна та непростительная ошибка, которую совершили вы, американцы? Единственное изобретение, которое мир никогда не забудет и не простит?

— Нет, — ответил я.

— Арахисовое масло! — торжествующе захохотал он.

— Ох уж эти мне остряки! — проворчал я. Вручив мне стакан с виски, он уселся на кушетку лицом ко мне.

— Итак? — Его проницательные голубые глаза выжидательно уставились на меня. — Какие новости, Холман?

— Никаких, — ответил я. — Я заехал, только чтобы задать несколько вопросов.

— Вам придется поспешить. Через десять минут у меня встреча с Джорджем Куклингом. Предварительное обсуждение нового грандиозного фильма-эпопеи, за который мы оба собираемся приняться.

— Вы выплачиваете денежное пособие своим детям?

— Когда я женился вторично, я перестал это делать, — холодно ответил он. — Не вижу никакой веской причины для того, чтобы оплачивать их публичные беспричинные оскорбления.

— На что же они живут?