– Люди… Горничная…
– У тебя плохо с памятью? Ты же слышала, как я сказал: «Убирать не надо».
– Но они могли…
– Нет, не могли,– отрезал эльф.– Ты же сама платила аванс за этот люкс. Уверяю тебя, когда гость платит такие деньги, прислуга очень внимательно прислушивается к его пожеланиям. Довольно разговоров! Иди – и сделай то, что я велел. И поторопись. У нас не так много времени. Скоро мой человек привезет сюда девушку.
Карина двинулась к выходу, но у самой двери не выдержала и, остановившись, все-таки спросила:
– Высокий Ши, если здесь скоро будет эта девушка, зачем тебе мой Источник?
– Не твое дело! Пошла вон, полукровка!
Карине очень хотелось громко хлопнуть дверью, но она не рискнула. Лучше угодить в лапы троллю, чем навлечь на себя гнев Туат'ха'Данаанн. Тролль, он ведь тебя просто съест, а Туат'ха'Данаанн… Представить невозможно, на что способен Туат'ха'Данаанн, когда он хочет с кем-нибудь позабавиться. Карина была наполовину человек и потому искренне сочувствовала Кате (чистокровные эльфы лишены сострадания), которой Ротгар явно приготовил нечто особенное. Сочувствовала, но помогать не собиралась, ведь себя она жалела и любила намного больше, чем эту девочку. Быть может, позабавившись с Катей, Ротгар смилостивится и отпустит Карину?
Три часа спустя Ротгар лежал на кровати, поглаживая пряжку своего пояса. Теперь, когда с Охотником покончено, не обязательно носить «последний довод» постоянно, но Ротгару нравилась эта полезная игрушка, одна из немногих вещиц, сделанных людьми, которые можно было считать безупречными. Ротгар взял ее в качестве платы за одну небольшую услугу, оказанную некоему человеческому сообществу, специализировавшемуся на умерщвлении своих сородичей-человечков. С этим и подобными ему сообществами Ротгар сотрудничал веками. Так приятно иной раз поохотиться на одних человечков по просьбе других человечков, которые понятия не имеют о том, кто оказывает им услугу. Хотя охота на человечков, даже самых осторожных и изворотливых, не идет ни в какое сравнение с охотой на матерого свирепого огра. Но даже эта охота не может сравниться с охотой на Охотника, идущего по следу Туат'ха'Данаанн. Потому что ничто так не будоражит кровь, как понимание того, что твоя жертва действительно способна тебя убить.
Ротгар вспомнил, как сомкнулись над Охотником холодные воды Балтийского моря. Жаль, что трехвековая Игра закончилась. Приятно, что она закончилась таким поистине эльфийским финальным аккордом. Огр-Охотник, существо, рожденное, чтобы выслеживать и убивать ши и больше трехсот лет дышавшее Ротгару в затылок и наполнявшее жизнь Туат'ха'Данаанн будоражащим чувством близкой опасности, уходит в пучину моря. Охотник, избежавший смерти от огня, уклонившийся от земляной ловушки, ныне канул в водах. Стихия воды поглотит его. Но не сразу, далеко не сразу, и далеко не полностью… Мысль о том, что испытывает Охотник, медленно сходящий с ума в водяной бездне, породила улыбку на тонких губах Туат'ха'Данаанн. Забавно, что идею водного погребения подсказал Ротгару человечек, молоденький раб полукровки, когда вознамерился утопить Туат'ха'Данаанн. Глупый, но забавный.
Что-то полукровка опаздывает. Видно, придется ее наказать за то, что заставила Туат'ха'Данаанн ждать. Великая богиня! Как же нерасторопна эта дурочка! Насколько толковее был Эдди. Бедняжка, он наверняка уже полностью развоплотился. Возможно, имело смысл его немного подкормить. Прирученный баньши может быть очень полезен. Но если бы Ротгар подкормил баньши, то у баньши достало бы сил на Переход. В Тир-нан-Ог без Проводника из Высших он бы всяко не попал, но, чтобы скрыться в Долине Тумана, баньши нужно не так уж много. Был ли Эдди настолько предан Ротгару, чтобы строгой печали Долины Тумана предпочесть мучительное бытие баньши? Теперь Ротгар об этом не узнает никогда. Без Эдди жизнь Ротгара станет чуть скучнее. Правда, без Охотника она будет намного скучнее.
Впрочем, если маленькая девушка, которую везут сейчас из Петербурга, оправдает надежды, то ближайшие несколько лет Ротгару скучать не придется…
Размышления Туат'ха'Данаанн Ротгара прервал негромкий стук в двери. Эльф привстал, взялся за пряжку пояса… Но тут же расслабился. Охотника больше нет, это всего лишь полукровка. И она вернулась одна.
«Идиотка решила все-таки припрятать свой Источник,– раздраженно подумал он.– Как будто она может от меня что-то спрятать…»
– Войди,– разрешил он. И сразу же, едва Карина переступила порог: – Где мальчишка?
– Я бы тоже хотела знать, где он,– не менее раздраженно ответила Карина.
Чувство собственной правоты придало ей смелости.
– Кто-то, кажется, говорил мне, что в его номер никто не войдет, верно?
– Кто? Полиция? – быстро спросил Ротгар.– Ты отвела им глаза?
– Никого там нет,– Карина грациозно опустилась на стул.– Но были. Все разгромлено. Останки тролля унесли. И моего мальчика тоже, естественно, нет.
– Нет, говоришь? – Ротгар встал.– Я хочу сам в этом убедиться. Поехали.
– Куда?
– В отель, куда же еще!
– Я туда больше не поеду! – В голосе Карины звучала паника.
– Поедешь как миленькая.– Ротгар сказал это совсем тихо. И очень страшно.
Карина совсем перепугалась.
– Зачем нам туда ехать? – пролепетала она.– Я же сказала: там никого нет.
– Затем, что я думаю: ты врешь! – Пальцы Ротгара впились в Каринино плечо, как стальные крючья. Она не закричала только потому, что онемела от ужаса.
– Хочешь, чтобы я рассердился? – вкрадчиво прошептал Ротгар в ее маленькое ушко. Он чувствовал ужас полукровки и упивался им.– Не хочешь?.. Тогда не смей со мной спорить! – рявкнул он.– Марш на выход! И молись Богине, если ты осмелилась мне солгать!
О-о-о! Вот где собака зарыта!
Возглас эльфа-зоонекрофила, посетившего кладбище домашних животных
Мохнатая лапа легонько тронула Катино плечо.
«Туда»,– показал Хищник.
– Направо и на мост,– приказала Катя.
– Тут нет поворота,– бесцветным голосом произнес Илья Всеволодович.
– Так развернитесь! – сердито проговорила Катя.
Они с утра катались по шведской столице. Несмотря на то что Катя приехала сюда вовсе не за тем, чтобы любоваться достопримечательностями, Стокгольм ее впечатлил. Чем-то он напоминал Санкт-Петербург. Острова, мосты, кое-что из архитектуры… Но это был город как будто из другого времени и пространства. Совершенный и светлый. Неправдоподобно чистый. Набережные, плотно заставленные катерами и яхтами, сплошь дорогие (по российским меркам) машины: «саабы», «вольво», «субару»… Дорогой (опять-таки по российским меркам) «фольксваген» Ильи Всеволодовича вписался в здешний автомобильный поток как нечто ординарное. И дороги здесь были другие: гладкие, чистые, аккуратные. С развязками, закрученными в сложные спирали.