За все время, пока Кларк говорил, Кейт не произнесла ни слова. Слезы градом катились по ее лицу, и Элизабет смотрела на нее с состраданием и тревогой. Ей было ясно, что жизнь ее дочери в очередной раз круто изменилась. Энди Скотт, запланированная помолвка, свадьба — все исчезло, словно туман на ветру. Джо вернулся, вернулся из небытия, и Элизабет не сомневалась, что он снова сломает жизнь Кейт.
В последующие несколько недель Кейт жила словно в тумане. Она по-прежнему каждый день ходила на работу в порт, навещала раненых в госпиталях, ухаживала за ними, кормила, писала письма их родным, внимательно выслушивала их истории, но в голове и в сердце у нее был один только Джо. И когда Энди позвонил ей из Сан-Франциско, она разговаривала с ним так рассеянно, что он даже встревожился, не случилось ли с ней чего-нибудь плохого. Кейт уверила его, что с ней все в порядке и что она просто очень устала, однако о том, что Джо нашелся, она не сказала ни слова. Столько времени и сил она потратила, чтобы заставить себя полюбить… нет, не полюбить, а просто свыкнуться с мыслью, что Энди, возможно, когда-нибудь станет ее мужем. Но теперь это оказалось ненужно, и Кейт просто не знала, как сказать ему, что помолвка отменяется. «Во всяком случае, не по телефону», — решила она. Пусть сначала Энди вернется в Бостон, а там… там она что-нибудь придумает.
В день, когда в Бостонскую гавань должен был прибыть медицинский транспорт с Джо на борту, Кейт пришла на работу в пять утра. Прилив уже начался, но самая высокая вода бывала в гавани в начале седьмого, и именно в это время транспорт должен был причалить к берегу.
Кейт надела чистую форму и белую медицинскую шапочку. Она сама отгладила и накрахмалила ее, хотя руки у нее дрожали как у пьяницы. Ей не верилось, что спустя каких-нибудь два часа она снова увидит Джо.
Доехав до порта на трамвае, Кейт отметилась у старшей медсестры и отправилась на склад, чтобы проверить наличие лекарств и перевязочных материалов. На судне, кроме Джо, было еще девятьсот пятьдесят раненых из Германии, а это означало, что процент тяжелых случаев будет выше, чем обычно. На пирсе уже выстроились машины «Скорой помощи» и военные грузовики, наскоро переоборудованные для перевозки носилок. Бостонские больницы были заполнены почти до отказа, и новых раненых отправляли поездами в другие города, порой отстоящие от Бостона на сотни миль. Куда попадет Джо, Кейт еще не знала, но была полна решимости находиться с ним рядом, пока он не поправится.
И вот наступили решающие минуты. Дымя трубами, плавучий госпиталь Военно-морских сил США вошел в порт, развернулся и направился к причалу. На палубе толпились раненые — забинтованные, на костылях, они выстроились вдоль бортов и махали руками, что-то крича тем, кто встречал их на пирсе. Подобные сцены Кейт наблюдала уже много, много раз, и каждый раз у нее на глаза набегали слезы, но сегодня она решительным жестом смахнула их, пристально вглядываясь в лица раненых. До боли напрягая зрение, Кейт высматривала среди них Джо, хотя и понимала, что он вряд ли в состоянии ходить. Скорее всего, он лежал на носилках где-нибудь на палубе или в трюме, и Кейт ничего так не хотелось, как поскорее подняться на борт судна. Но для этого нужен был специальный пропуск, и Кейт пошла договариваться об этом со старшей медсестрой.
— Там у тебя кто-нибудь знакомый? — спросила та.
Добровольным сотрудникам Красного Креста полагалось ждать раненых на причале, но рабочих рук не хватало, и добровольцы частенько поднимались на суда, чтобы помогать выносить санитарам и матросам раненых по шатким сходням.
— Да… Там мой жених! — выпалила Кейт. Ей не хотелось подробно объяснять, кем приходится ей Джо и что он для нее значит.
— Бедная девочка, — вздохнула старшая медсестра, заполняя стандартный пропуск с уже проставленной печатью. — Что ж, по крайней мере он жив. А как давно вы не виделись?
— Двадцать один месяц, — не задумываясь ответила Кейт и поглядела на начальницу своими большими голубыми глазами, в которых стояли слезы. — Я узнала, что он жив, всего три недели назад. Я думала, что он… что его…
Понимаю, все понимаю, — сказала медсестра. У нее самой война отняла мужа и сына. — Должно быть, ты прошла через самый настоящий ад. Где он был? В лагере для военнопленных?
— Нет, в Лейпциге, в специальной тюрьме гестапо. Его самолет сбили под Берлином, — коротко объяснила Кейт. Она не знала и не спешила узнать, какие муки пришлось пережить Джо, и была только благодарна судьбе за то, что он остался жив.
Плавучему госпиталю потребовалась около часа, чтобы пришвартоваться. Но наконец сходни были опущены, и по ним начали спускаться ходячие раненые. На причале к ним бросались родственники, и каждый раз, когда Кейт становилась свидетельницей такой встречи, ей хотелось зарыдать, но она не могла себе этого позволить. Сердце ее рвалось туда, на корабль, где ждал ее Джо, но прошло еще не меньше часа, прежде чем настал черед лежачих больных. Предъявив дежурному матросу пропуск, Кейт поднялась на судно вместе с группой штатных санитаров и медсестер. Военные врачи заранее подготовили тяжелораненых к транспортировке, но это не значило, что Кейт могла бегать по всему судну, разыскивая Джо. Вместо этого ей пришлось, сдерживая свое нетерпение, носить раненых, размещенных на палубе.
Как только на палубе освободилось место, команда начала поднимать раненых из трюмов. Там, поближе к операционным плавучего госпиталя, размещались самые тяжелые. Несмотря на прохладный утренний ветерок, витавший над палубой, запах крови, лекарств и гниющего мяса стал гуще, и Кейт, пробиравшейся между ранеными и умирающими, приходилось постоянно бороться с тошнотой. Одни протягивали к ней руки, пытались схватить за подол юбки, другие просили пить, и Кейт, как бы она ни торопилась, не могла пройти мимо. То и дело она останавливалась, чтобы произнести несколько успокаивающих слов или влить в запекшийся рот несколько капель воды из фляжки. Потом Кейт хваталась за рукоятки носилок и вместе с напарником спешила по трапу на причал, где уже ждала санитарная машина. Погрузив раненого, они возвращались назад, и все начиналось сначала.
Лавируя между носилками, Кейт все время боялась наступить кому-то на руку или ногу. У нее уже совсем не осталось сил, когда кто-то потянул ее сзади за юбку. Обернувшись, Кейт увидела страшно худого мужчину, до самых глаз заросшего соломенного цвета щетиной. На бледной коже лба и щек краснели не до конца зажившие шрамы, голова и плечо были туго перевязаны, но все же он улыбался, и эта улыбка была до боли знакома Кейт.
— Джо!.. Боже мой, Джо!!!
— Привет, Кейт… — негромко проговорил он. Его голос дрожал от слабости, но Кейт мгновенно его узнала. — Я же говорил, что у меня в запасе всегда есть еще одна жизнь!
Кейт хотела ответить, сказать, как она его ждала, но вместо этого разрыдалась и не смогла вымолвить ни слова. Сама того не заметив, она присела рядом с ним на корточки, и Джо вытер ей слезы здоровой рукой. Он ужасно исхудал; не только плечо, но и вся верхняя часть туловища у него была забинтована, ноги в лубках, и все равно это был прежний Джо — такой близкий, такой родной!..