— Ну, здесь ты перегнула палку в своей заботе о нем, Тайша.
Я заметила, что Манфред пришел в такое возбуждение, что не мог этого больше переносить. Он выбежал из комнаты. В изумлении я откинулась на спинку дивана. Несмотря на все свидетельства, которые подтверждали, что собака может так реагировать на обидное прозвище, я все же в глубине души не могла поверить в это.
— Скажи, Клара, — произнесла я, — в чем здесь фокус? Как ты научила его так себя вести?
— То, свидетельством чего ты была, не является фокусом, — ответила она. — Манфред — таинственное, неизвестное существо. Во всем мире есть только один человек, который может называть его заро или зарио, маленькая жабка, и при этом не привести его в бешенство. Скоро ты встретишься с этим человеком. Он ответственен за тайну Манфреда. Только он может объяснить тебе, что все это значит.
Внезапно Клара встала.
— Сегодня у тебя был нелегкий день, — сказала она, вручая мне керосиновую лампу. — Думаю, сейчас самое время отправиться спать.
Она провела меня в отведенную мне комнату.
Все что тебе может понадобиться, ты найдешь внутри, — сказала она. — Ночной горшок находится под кроватью, если ты боишься выходить во двор. Надеюсь, тебе будет уютно.
Коснувшись моей руки, она пошла по коридору, пока не исчезла во тьме. Я так и не поняла, где находится ее спальня. Возможно, подумала я, ее спальня находится в том крыле дома, в которое мне нельзя было заходить. Клара так загадочно пожелала мне спокойной ночи, что некоторое время я просто стояла и держалась за дверную ручку, теряясь в догадках.
Затем я все же вошла в комнату. Керосиновая лампа освещала веши, которые отбрасывали причудливые тени. На полу красовался узор из отблесков, которые давала ваза с цветами, стоявшая на столе. Должно быть, Клара принесла эти цветы из гостиной и оставила их здесь. Большой резной деревянный сундук, казалось, излучал серебристое сияние, а спинки кровати отбрасывали на стены тени, похожие на змей. Внезапно я поняла, почему в моей комнате стояла этажерка из красного дерева, на которой находились статуэтки и другие эмалированные предметы. Свет лампы полностью преображал их, создавая вокруг фантастический мир. Статуэтки из фарфора не предназначены для помещений, освещаемых электрическим светом, подумала я в этот момент.
Мне хотелось осмотреть комнату, но я чувствовала смертельную усталость. Я поставила лампу на небольшой прикроватный столик и разделась. На спинке стула лежала муслиновая ночная рубашка, которую я и надела. Казалось, она была мне впору, по крайней мере, не волочилась по земле.
Я взобралась на мягкую кровать и улеглась на подушку. Тени в комнате так заворожили меня, что я не погасила лампу сразу. Я вспомнила, что еще ребенком играла перед тем, как уснуть, в такую игру: сколько разных предметов я смогу узнать по их теням на стенах.
Сквозняк из полуоткрытого окна привел тени на стенах в движение. Несмотря на усталость, я вообразила, что вижу перед собой очертания животных, деревьев и летящих птиц. Затем в расплывах серого света я увидела смутное очертание морды собаки. У нее были закругленные уши, притупленный, покрытый морщинами нос. Казалось, она моргает мне. Я знала, что это Манфред.
Странные чувства и мысли наполнили мой ум. Что я вообще могу сказать о событиях этого дня? Ни одно из них мне не удавалось объяснить удовлетворительно. Но самой замечательной вещью было то, что я вне всяких сомнений поняла, что мое последнее замечание — о том, что я похожа на неприглядную жабу, которая старается стать похожей на Клару, — положило начало нашей с Манфредом взаимной симпатии. Я также ясно понимала, что не могу думать о нем как об обычном псе и что я больше не боюсь его. Несмотря на то, что мне было очень трудно в это поверить, я чувствовала, что он наделен каким-то особым разумом и может понимать то, о чем мы с Кларой разговариваем.
Внезапно порыв ветра растворил окно полностью, и тени замельтешили по стенам множеством причудливо мерцающих очертаний. Морда собаки слилась с другими рисунками на стене, и я подумала, что в действие вступили чары, которые дадут мне силу при встрече с ночью.
Как удивительно то, думала я, что ум может наполнять бесформенные рисунки на стене осмысленным содержанием так, будто является проекционным аппаратом, в который заряжена кассета с бесконечным фильмом.
Тени задрожали, когда я опустила пониже фитиль керосиновой лампы. Когда последний блик света угас, я осталась в кромешной тьме. Но я не боялась ее. Тот факт, что я нахожусь в чужом доме, лежу в незнакомой кровати, ничуть не смущал меня. Ранее Клара сказала, что это моя комната, и, побыв в ней так недолго, я почувствовала себя как дома. У меня было какое-то странное чувство, что я нахожусь под защитой.
Глядя в пустоту перед собой, я заметила, что воздух в комнате начинает отсвечивать. Я вспомнила слова Клары о том, что весь этот дом заряжен невидимой энергией, которая течет по нему, как ток по проводу. Я не чувствовала ее раньше потому, что мое внимание было занято другими вещами. Но сейчас, в абсолютной тишине я отчетливо расслышала ее тихий жужжащий звук. Затем мне показалось, что я вижу, как по комнате на большой скорости летают едва заметные пузырьки. Они часто сталкивались друг с другом и гудели, как многотысячный пчелиный рой. Комната и весь дом, казалось, были пронизаны тонкой электрической энергией, которая заполняла все мое существо.
Как тебе спалось? — спросила меня Клара, когда я зашла на кухню.
Она как раз собиралась сесть за стол, чтобы приняться за еду. Я заметила, что стол накрыт на двоих, хотя она и не говорила мне накануне, в котором часу будет завтрак.
— Я спала как медведь, — сказала я, и мои слова были недалеки от истины.
Клара пригласила меня присоединиться к ней и положила в мою тарелку какое-то ароматное блюдо из нарезанного мяса. Я сказала ей, что пробуждение в незнакомом месте всегда было для меня неприятным мгновением. Мой отец очень часто менял работу, и семья должна была менять место жительства, когда он уезжал в другой город, чтобы занять там вакантную должность. Внезапное пробуждение утром на новом месте, когда я поначалу не могла понять, где я нахожусь, было невыносимым для меня. Но в это утро я не испытала никаких неприятных переживаний. Я проснулась с чувством, что комната и кровать, на которой я лежу, всегда были моими.
Клара выслушала меня внимательно и кивнула головой.
— Так произошло потому, что твой характер соответствует характеру того человека, кому принадлежит эта комната, — сказала она.
— А кому принадлежит эта комната? — спросила я с любопытством.
Когда-нибудь ты узнаешь это, — ответила она, положив на мою тарелку рядом с мясом огромную порцию риса. Затем она подала мне вилку. — Ешь, не стесняйся. Сегодня тебе понадобится вся твоя сила.
Она не стала продолжать беседу, пока я не съела все, что находилось на моей тарелке.
— И что же мы будем делать? — спросила я, когда она убирала со стола грязную посуду.