Немного придя в себя, он стал читать текст, и глаза его заблестели от слез. Отшвырнув газету, мужчина придвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер справочной службы больницы Ля Питье Сальпетриер. Когда ему ответили, он попросил соединить его с отделением реанимации. После непродолжительного ожидания на его вопрос о мисс Кэрол Барбер дежурная сестра сообщила, что ее состояние остается стабильным. Более подробную информацию мужчине получить не удалось — сестра сослалась на распоряжение заведующего отделением, запретившего персоналу распространять любые сведения, касающиеся состояния здоровья звездной пациентки.
Раздраженно швырнув трубку на рычаг, мужчина некоторое время раздумывал, не позвонить ли ему главврачу больницы, но потом решил, что будет лучше, если он приедет в Ля Питье сам.
И он стал торопливо одеваться. Это был высокий широкоплечий мужчина с густыми, но совершенно седыми волосами и ярко-голубыми глазами, которые по-молодому блестели за стеклами модных очков без оправы. Седина и обветренная, с морщинами кожа выдавали его возраст, однако, несмотря на это, он выглядел весьма привлекательно. В каждом его движении и манере говорить сквозила властность, свойственная военачальникам и крупным политикам, привыкшим отдавать распоряжения и ожидавшим, что те будут неукоснительно исполнены. Когда-то он действительно занимал очень высокий пост в правительстве Французской Республики, являясь министром внутренних дел Франции. Звали мужчину Мэтью де Белланкур.
Двадцать минут спустя Мэтью был уже в гараже, где стояла его машина. Он уже сел за руль и завел мотор, но долго не решался тронуться с места. То, что он прочитал, потрясло его до глубины души. Его воспоминания о Кэрол были столь четкими, словно они в последний раз виделись только вчера, хотя на самом деле с тех пор прошло пятнадцать лет, и четырнадцать с того момента, когда они в последний раз говорили по телефону. Потом они уже не общались, и единственными сведениями, которыми Мэтью располагал, были появлявшиеся в газетах сообщения. Именно из газет он узнал, что Кэрол вторично вышла замуж за одного из голливудских продюсеров, и хотя Мэтью был рад за нее, все же он ощутил укол ревности.
Восемнадцать лет назад Кэрол Барбер была его любимой женщиной.
В конце концов Мэтью де Белланкур все же вывел машину из гаража и вскоре был уже в Ля Питье. Припарковав машину на стоянке, он поднялся в вестибюль И осведомился у дежурной за стойкой, как пройтитз палату мисс Барбер. Но дежурная ответила, что посетители К мадемуазель Барбер (она снова стала Кэрол Барбер — хранить тайну и дальше не было смысла) не допускаются и что никакой информации о состоянии здоровья мисс Барбер она не имеет права предоставить.
Не обескураженный отпором Мэтью де Белланкур усмехнулся и, вручив дежурной свою визитную карточку, сказал, что хотел бы видеть главного врача.
Взглянув на визитку, дежурная мгновенно исчезла. Меньше чем через три минуты она вернулась в сопровождении главврача — невысокого толстяка в тесном белом халате. Прежде чем поздороваться, врач быстро взглянул на Мэтью, желая убедиться, что перед ним действительно тот самый человек, чье имя он прочел ни визитной карточке. Карточка была с логотипом юридической фирмы семьи Белланкур, в которой Мэтью работал уже десять лет — с тех пор как ушел в отставку с поста министра. Недавно ему исполнилось шестьдесят восемь, но выглядел он гораздо моложе.
— Мсье министр, чем обязан? — осведомился глав врач, нервно потирая руки. В свое время Мэтью Белланкур был своего рода легендой, когда возглавлял министерство внутренних дел, да и сейчас его имя время от времени мелькало в газетах. Его цитировали, с ним консультировались, спрашивали его мнения по той или иной государственной проблеме. На протяжении трех десятков лет Мэтью был весьма заметной фигурой и пользовался своей известностью самым решительным образом. Крутой и горячий, неподкупный и честный, он неизменно производил на подчиненных впечатление человека, не знающего сомнений и не испытывающего колебаний, но сейчас в его глазах было затаенное беспокойство и даже растерянность.
— Чем могу быть полезен? — снова спросил главврач.
— Я приехал, чтобы навестить свою старую знакомую, — сказал Мэтью глухим голосом. — Мадемуазель Барбер. Она была подругой моей жены.
Ему не хотелось привлекать внимание к своему визиту, однако тут Мэтью ничего поделать не мог. Тот факт, что он потребовал вызвать главного врача больницы, не мог пройти незамеченным. Оставалось надеяться, что ни сам главврач, ни персонал больницы не станут болтать. Возможно, он с самого начала поступил не слишком разумно, явившись в больницу с утра, когда вокруг было столько посторонних глаз и ушей, и все же Мэтью готов был рискнуть, лишь бы снова увидеть Кэрол. Он королю понимал, что эта возможность может оказаться для него последней. В газетах сообщалось, что Кэрол находится в крайне тяжелом состоянии и никто не мог дать утешительный прогноз.
— Мне сказали, что к ней никого не пускают, — добавил он, и главврач кивнул. — Наши семьи были дружны, — повторил Мэтью. На этот раз он говорил твердо и властно, но в его ярко-синих глазах промелькнуло что-то похожее на отчаяние, и врач это заметил.
— Для вас, господин министр, мы готовы сделать исключение. Следуйте за мной — я сам проведу вас в палату.
— Весьма признателен, — коротко сказал Мэтью, усилием воли взяв себя в руки.
Не прибавив больше ни слова, главврач повернулся и первым двинулся к лифту. Они вышли на нужном даже, и Мэтью почувствовал, как его сердце учащенно сбилось. Он почти боялся того, что ему предстояло увидеть. Кроме того, ему внезапно пришло в голову, что с Кэрол могли быть дети и муж. Правда, с ее вторым мужем он никогда не встречался, а дети, которых Мэтью в последний раз видел пятнадцать лет назад, вряд ли могли его вспомнить, и все же ему стало не по себе. Оставалось только надеяться, что родственники Кэрол еще не приехали или вышли из палаты подышать свежим воздухом.
Остановившись у столика дежурной сестры, главврач шепотом сказал ей несколько слов. Сестра кивнула в ответ и, с любопытством покосившись на Мэтью, жестом показала на дверь в конце коридора.
— Идемте. — Главврач зашагал по коридору, засунув руки глубоко в карманы своего тесного халата, и Мэтью, не говоря ни слова, последовал за ним. Сердце его по-прежнему сжималось от волнения и беспокойства, плечи ссутулились, губы сжались. В холодном свете больничных ламп он выглядел даже старше своих лет, и врач, оглянувшись через плечо, удивился произошел шей с Мэтью перемене. Он, впрочем, никак не обнару жил своего удивления. Остановившись у палаты, врач бесшумно открыл дверь и жестом пригласил Мэтью войти.
Мэтью сделал шаг вперед, но вдруг заколебался.
— Скажите, она сейчас одна или с ней… родственники? — спросил он хриплым шепотом. — Я бы не хо тел, э-э… мешать.
Он только сейчас сообразил, что мог поставить себя в очень неловкое положение. Кэрол больше не принадлежала ему, но Мэтью подумал об этом только сейчас.