— Да, мы любили друг друга, — с горечью согласилась Диана, — но, очевидно, не так крепко, как я всегда считала. Эрик, во всяком случае… — В ее взгляде не было ни намека на прощение, только боль, разочарование, непреклонное упрямство.
А что говорит Эрик? — осторожно поинтересовалась Паскаль, твердо намереваясь удержать подругу от непоправимой ошибки.
— Что он ужасно раскаивается. Что подобное никогда не повторится. Что он пожалел о том, что сделал, как только переспал с этой женщиной в первый же раз. Но тем не менее он продолжал встречаться с ней, и если бы я случайно обо всем не узнала, неизвестно, сколько бы времени это все продолжалось. Если бы ребенок Кэт не заболел, я думаю, Эрик мог бы бросить меня ради нее…
И она снова горько заплакала.
— Ну, не может он быть настолько глуп! — сказала Паскаль с уверенностью, которой не чувствовала. Эрик был очень хорош собой. Для своего возраста он выглядел просто превосходно, к тому же он целыми днями общался почти исключительно с женщинами. С красивыми, молодыми женщинами, которые к тому же были благодарны ему за помощь, которую он им оказывал. У него были все возможности завести интрижку. И не одну, поэтому, наверное, не было ничего удивительного в том, что даже такой ответственный, разумный и порядочный мужчина, как Эрик, в конце концов дрогнул. Его, безусловно, можно было понять и простить, но это пока было Диане не по силам. Ее боль и обида затмевали все доводы здравого смысла. Поразительно, что она вообще согласилась поехать с Эриком в Сен-Тропе, — ведь ей, должно быть, было очень и очень нелегко даже видеть его рядом с собой.
Не утерпев, Паскаль спросила об этом подругу, и она ответила:
— Ты права — я не хотела ехать, но он меня упросил. И теперь я жалею… Мне тяжело его видеть, но и отпускать его от себя я тоже не хочу. Эрик говорит, что может прожить в Сен-Тропе всего две недели, но если он уедет, мне каждый час, каждую минуту будет казаться, что он сейчас с ней!
— Но, может быть, он говорит правду, и между ними все кончено? — робко предположила Паскаль. — Может быть, стоит все-таки поверить ему?
Но ее предложение только разозлило Диану.
— Как я могу ему верить? Ведь он солгал мне один раз, значит — может солгать снова! Нет, теперь я уже никогда не смогу ему доверять!
Ее логику трудно было опровергнуть, и Паскаль растерялась. Проблема была не в том, заслуживает Эрик доверия или нет, а в том, захочет ли Диана снова поверить ему, но тут Паскаль ничего не могла поделать. И все же она чувствовала, что ей будет безумно жаль, если их брак прекратит свое существование. Моррисоны и Смиты были для нее образцовыми семьями, и теперь она испытывала острое разочарование и боль. Столько лет они все были как одна семья — надежные, понимающие. И вот — Энн уже нет, а в жизни Дианы и Эрика произошла настоящая катастрофа!
— Мне кажется, — негромко добавила Диана, словно прочтя ее мысли, — теперь я все равно не смогу оставаться его женой. Наш брак… он уже никогда не будет прежним для меня, поэтому мне и кажется, что я совершила ошибку, когда приехала сюда с ним. Накануне отъезда я собиралась позвонить адвокату, но Эрик буквально на коленях умолял меня подождать хотя бы до конца отпуска… Веселые же у меня будут каникулы! — Диана невесело усмехнулась. В самом деле, они с Эриком притащили с собой в Сен-Тропе очень тяжелый груз, и Паскаль не представляла, как и когда они сумеют от него избавиться. И сумеют ли вообще.
— Хорошо, что ты не стала спешить, — серьезно сказала она. — Быть может, ты еще передумаешь… Время, возможно, все расставит по своим местам, и тогда вы сможете трезво и взвешенно все решить…
Диана покачала головой.
— Скажи, Паскаль, как бы ты поступила на моем месте? Представь себе, что Джон тебе изменил. Что бы ты чувствовала, если бы оказалась в моем положении?
Она в упор смотрела на Паскаль, и взгляд ее был неподвижным, тяжелым. Паскаль даже подумала, что Диана совсем не похожа на себя прежнюю. Она всегда была такой веселой, беззаботной, счастливой, и таким же казался Эрик. Вместе они производили впечатление идеальной пары. Кто мог предположить, что все у них сложится именно так? Их брак всегда казался Паскаль весьма гармоничным и прочным. Впрочем, союз Энн и Роберта был не менее крепким. Во всяком случае, ни Моррисоны, ни Смиты не спорили друг с другом так часто и ожесточенно, как Паскаль и Джон. И вот теперь все рухнуло! Казалось, весь мир пошатнулся и готов обрушиться прямо на голову Паскаль.
— Честно говоря, я не знаю, — медленно проговорила она. — Наверное, мне бы захотелось его убить…
Джон любил порассуждать о женщинах, но Паскаль никогда не думала, что он действительно может ей изменить. Больше того: она была абсолютно уверена, что он ни разу не позволил себе даже самый легкий флирт. Ему просто нравилось воображать себя сердцеедом и покорителем женщин, но это была лишь обычная мужская бравада. На самом деле Джон любил Паскаль нежно и беззаветно и был предан ей и душой, и телом.
— Но в любом случае, — добавила она, — я бы очень хорошо подумала прежде, чем предпринимать конкретные шаги. И скорее всего я бы постаралась перешагнуть через свою обиду и боль… Никто из нас не гарантирован от ошибок, Диана, ты знаешь это не хуже меня.
— Ты рассуждаешь, как самая настоящая француженка, — оборвала ее Диана. — Как у тебя все легко: «забыть обиду», «снова поверить»… Но ведь это не ошибка, как ты говоришь. Как можно переспать с другой женщиной по ошибке?! Нет, Паскаль, это самое настоящее предательство, и я не понимаю, как он мог так поступить со мной! Как он только мог!!!
И Диана разрыдалась. Она чувствовала себя очень несчастной и сейчас искренне жалела, что приехала с Эриком в Сен-Тропе. При одном только взгляде на мужа она сразу вспоминала, какую глубокую рану он ей нанес, и ее сердце сжималось от боли. Диана не представляла, как сумеет прожить бок о бок с Эриком целый месяц — или хотя бы один день.
— Да, я француженка, — спокойно согласилась Паскаль. — И мне кажется, что мы, французы, в некоторых отношениях мудрее американцев. Во всяком случае, моему народу не свойственно… — «Глупое упрямство», — чуть было не сказала Паскаль, но в последний момент решила смягчить свои слова. Меньше всего ей хотелось поссориться с Дианой, когда она была в таком состоянии. — Короче говоря, в вопросах семьи и брака мы не отличаемся чрезмерной принципиальностью. Джон называет это распущенностью, но не в этом дело… — Паскаль мимолетно улыбнулась. — Я понимаю, тебе очень больно, но это означает только одно: пороть горячку тем более не следует. Так что мой тебе совет: подумай хорошенько, прежде чем совершить что-то, о чем тебе потом придется жалеть.
— Это Эрик должен был как следует подумать, прежде чем ложиться в постель с этой девкой! — в ярости воскликнула Диана, и Паскаль вдруг поняла, почему ее подруга так страдает. Соперница была чуть не вдвое моложе ее; по сравнению с ней Диана чувствовала себя неуклюжей, некрасивой, старой. Сам того не желая, Эрик нанес ей удар в самое больное место, и теперь Диана просто не представляла, как они смогут жить вместе, если она будет точно знать: она больше не представляет для него интереса как женщина. А для Дианы это был страшный удар.