Девушки жались друг к другу, но не от холода.
— Ты видела, как это было? — шепотом спросила Анита.
— Не видела, но знаю.
— Что знаешь?
— Потом, хозяйка, потом.
— Нет, сейчас. Ну, пожалуйста! Мне это важно.
Девушка отстранилась, Анита чувствовала, как она дрожит.
— Не хочу говорить, отстань…
— Почему? Еще будет хуже, да?
Кшися вырвалась из ее объятий, обогнула сарай и исчезла. Подъехала полицейская машина с мигалкой. На дворе появился знакомый поручик из местного управления, пан Михал. Он улыбался тяжелой улыбкой разбуженного среди ночи человека.
— Привет, принцесса!
— Здравствуйте, пан Михал.
— Чудесная ночь, не правда ли, пани? Какие звезды. И морозец, как на Рождество.
— О да. — Анита только тут заметила, что поручик безнадежно пьян, что никак не отражалось на его речи.
— Вашего жеребца видели возле Смородиновой рощи. Мчится сломя голову… И что вы думаете обо всем этом?
— Пан Михал, что может думать несмышленая девушка о ночном пожаре? Возможно, кара Господня.
— Возможно, — согласился полицейский. — Хотя возможно и другое. Там, где живут ведьмы, нередко происходят разные напасти.
— Фи, пан Михал! Нельзя быть таким суеверным.
— Что ж, потушили и ладно… Пойду поздороваюсь с вашим батюшкой.
Идти не пришлось: Иван Федорович сам подошел к ним, не выпуская изо рта сигару. Софья Борисовна тянулась за ним. Вяло отдав честь, поручик спросил:
— Кого-нибудь подозреваете, пан Иване?
— С какой стати, мой друг? У меня, как знаете, нет врагов. Полагаю, самовозгорание. В такую погоду достаточно электрической искры, чтобы запылала вся улица.
— Что верно, то верно. — Поручик старательно не смотрел на Софью Борисовну, которая в его представлении и была одной из ведьм. Второй, разумеется, была ясновидящая Кшися. Так думал не один он. Наверное, этим и объяснялось отчужденное поведение соседей. Кому охота связываться с нечистой силой в рождественский пост. — Однако вам придется заехать к нам, заполнить протокол. Хотя это не к спеху.
— Конечно, пан Михал, конечно… А пока прошу в дом. Такое событие не грех отметить.
Один из пожарных, сворачивающий шланг, попросил их посторониться. Дружески беседуя, граф и полицейский направились к дому. Анита и Софья Борисовна чуть приотстали.
— Анна, девочка, видишь, к чему приводит упрямство?
— Что же мне делать?
— Повиниться. Попросить прощения. Все что угодно. Нельзя допустить, чтобы продолжалось безумие. Нам, женщинам, иногда приходится смиряться перед мужской дурью. Хотя бы ради того, чтобы защитить своих близких.
— Вы думаете?
Софья Борисовна по-матерински обняла девушку за плечи:
— Чтобы заполучить тебя, он пойдет на все. Русские дикари в любви неукротимы. Я рассказывала тебе о Степке Комарове? Это было, кажется, в семидесятом…
— Я согласна. — Анита вывернулась из ее рук. — Вы можете устроить встречу с ним? Не здесь, в городе?
— Конечно, девочка, конечно. — Софья Борисовна растроганно потянулась к ней, но принцесса резко отстранилась.
4
Пять дней спустя позвонил Никита. Анита составляла список вещей, которые понадобятся для короткой поездки в Вену, трубку сняла Кшися. Отчаянно гримасничая, позвала:
— Яна, Яна, тебя!
И по ее ошарашенному виду Анита поняла, что звонок особенный. Вообще-то это могло означать что угодно, ясновидящая иногда устраивала с телефоном целые представления. Дело в том, что души усопших, а также сам незабвенный Янек порой выходили на связь с ней именно по телефонной линии.
— Может, не меня? — Анита попробовала отодвинуть новую опасность.
Кшися запрыгала с трубкой на одной ноге.
— Тебя, тебя, скорее!..
Голос она узнала сразу, хотя прежде не слышала его по телефону. Точнее, узнала не голос, ощутила знакомую энергию, от которой затрещала мембрана. Никита спокойно поздоровался, будто расстались вчера, спросил, как самочувствие. Анита попыталась отвечать в том же духе, но не смогла: сердце частило, зашлось, и ноги подкашивались. Пришлось сесть на стул. Кшися таращила потемневшие от любопытства глазищи, принцесса погрозила ей кулачком. Кшися сделала вид, что уходит, спрятавшись за дверью в гостиную.
— Ты когда приехал? — спросила Анита.
— Сегодня утром. Я уже в гостинице, в «Хилтоне». Рядом с Маршалковской. Номер сто девятый. Двести пятьдесят долларов в сутки. Я просто обалдел. Но кровать роскошная.
— Где ты был полгода, Никитушка?
— Длинная история. Расскажу при встрече.
— Поздно, Никитушка.
— Что — поздно?
— Поздно встречаться. Ты напрасно приехал.
Сказав это, почувствовала, как падает в снегопад, хотя за окном мерцало солнечное декабрьское утро. Из снежной замети ее вывел неуверенный смех Никиты.
— Не шути так, девушка, пока живы, ничего не поздно.
— Через три месяца выхожу замуж.
Никита отозвался мгновенно:
— Это мы уже проходили. Собирайся, кроха. Жду тебя в фойе. Сколько надо на дорогу?
— Ты сам во всем виноват, сам! — крикнула она. — Как ты мог?!
— Все, принцесса, жду, — донеслось холодноватое — и в трубке образовалась тишина.
Анита подула в нее, позвала на всякий случай:
— Никита, эй!
В гостиную влетела возбужденная Кшися. Глаза — как две плошки с огненной водой.
— Он, да, он?! Что сказал? Где он?
Анита безвольно уронила руки на колени:
— В Варшаве. Велел, чтобы немедленно приехала.
— Что же сидишь? Собирайся. Сейчас, сейчас… что бы нам одеть…
— Кому — нам? Ты поедешь со мной?
— Одной нельзя, — рассудительно заметила Кшися. — Одной подозрительно.
Подружка была права, за их домом теперь велось круглосуточное наблюдение. Жених распорядился. Зато больше пока ничего не горело. Станислав Ильич дал последнюю отсрочку до марта. Встретиться с ним Аните не удалось, он передал свое решение через ловкого человека, некоего Юрика Шпинглера, своего доверенного в Варшаве. Юрик Шпинглер заехал к ним на другой день после пожара, ближе к вечеру, предварительно условившись о визите по телефону. По поручению своего патрона, вынужденного, к сожалению, экстренно, утренним рейсом вылететь на симпозиум в Давос, он первым делом выразил сочувствие в связи с ночным инцидентом и сообщил, что уполномочен оказать любую помощь, какая потребуется. На вопрос Аниты, откуда Желудев узнал о пожаре, вертлявый Шпинглер, похожий на чертика, выпрыгнувшего из табакерки, ответил, мутно хохотнув: