Вот что доложу тебе, любезнейший Станислав. — Доктор внезапно оживился. — У нас в основном лечатся вполне обеспеченные люди, новые русские. Наблюдая за ними, я пришел к выводу, что их фобии имеют принципиальное отличие от психических аномалий их предшественников совкового замеса. Широчайшее поле для научной деятельности. Первое, что бросается в глаза, это удручающе однообразная клиника. Напрашивается мысль, что новые русские сумасшедшие все как один страдают общим отклонением, связанным с долларом. Кого-то обделили при раздаче, кому-то подсунули фальшивые банкноты, кто-то погорел на дефолте или, наоборот, хапнул больше, чем смог проглотить, но причина сдвига всегда одна — финансовая.
Исключения лишь подтверждают правила. Была тут недавно дамочка из высшего света, вообразила себя прокладкой с крылышками. В столовую выходила с плакатом «Весенняя распродажа. Скидка 110%». Вечно обливала себя супом, проверяла впитываемость влаги. Я обрадовался, вроде особый случай, будет хоть с кем поэкспериментировать, и что вышло? Новые русские, представь себе, любят лечиться электрошоком, кайф от него ловят. Иные даже умоляют, чтобы добавили напряжения. Дамочку-прокладку мы тоже для начала подключили к току, я лично проводил процедуру. Хотел проследить за реакцией. Как же я был разочарован, когда она, едва выйдя из корчей, вдруг завопила: «Сто долларов упаковка и ни центом меньше…» Весь день бесновалась, вечером прокралась на кухню и ошпарила себя кипятком. Целый бак на себя опрокинула. Пришлось усыплять. У меня, поверишь ли, Стас, до сих пор, как вспомню про нее, слезы подступают. Боюсь, как бы муж не начал судиться, он за лечение уплатил за год вперед.
— Да-а, — протянул Станислав Ильич. Они уже сидели в директорском кабинете. — У нас тут, вижу, не соскучишься… Моя-то как?
Доктор согнал с себя морок воспоминаний, ответил обстоятельно. По его мнению, Софья Борисовна совершенно здорова, хотя это не означало, что она не нуждается в интенсивном лечении. Напротив. Чем раньше пройдет курс психотерапии, тем больше гарантий, что не свихнется, к чему у нее есть все предпосылки.
— Что за курс? — поинтересовался Желудев.
— Обыкновенный, по системе Иванова — Скуннера. Десять процедур ACT, иголки под кожу, вживление электрода в мозжечок. Кстати, великое открытие новейшей психиатрии. Мы его называем «умиротворитель». Этакий микрочип, реагирующий на повышенный эмоциональный фон. Стоит пациенту чуть-чуть возбудиться, как он начинает испытывать дичайшие головные боли и тут же теряет сознание. Пробуждается всегда в хорошем, ровном настроении. У этого приборчика большое будущее, а, Стас? — Доктор лукаво подмигнул.
Желудев, будучи бизнесменом западных взглядов, тяготеющим к общечеловеческим ценностям, живо представил, какие чудеса может натворить подобный приборчик, если, конечно, доктор не блефует. Достаточно, вживить его каждому россиянину под видом, допустим, всеобщей вакцинации от СПИДа, и вот тебе окончательное решение всех социальных проблем.
— Илья, ты что-то сказал о предпосылках… Вроде она на грани, что ли?
— Как и все мы, дорогой, — радостно подхватил розовощекий крепыш. — Время непредсказуемое, лихое, а такой генотип, как у твоей протеже, особенно уязвим. В психиатрии это называется «комплекс ведьмы». Она скрытная, умная, в окружающих видит только врагов. При этом, несомненно, обладает врожденным гипнотическим даром. Да вот тебе пример. Когда для профилактики надели на нее смирительную рубашку, исхитрилась прокусить санитару ладонь. У бедняги теперь незаживающий свищ.
— Она и сейчас в смирительной рубашке?
— Ну, зачем. Вкололи успокоительные и развязали. Но на прогулки пока не выпускаем. Черт его знает, какую штуку может выкинуть. Период адаптации к новым условиям чреват сюрпризами.
Желудев резко поднялся:
— Проводи меня к ней, Илья. Но… я хотел бы побеседовать с ней наедине.
— Как скажешь, Стас… Оружие у тебя есть?
— Неужели может понадобиться?
Не ответив, доктор выдвинул ящик письменного стола и протянул Желудеву каучуковую трубку с металлическим набалдашником. Пояснил: демократизатор. Прикладываешь к любому месту, нажимаешь на эту кнопочку — и никаких проблем. Жертва вырубается минут на десять.
Желудев ошибался, предполагая увидеть сломленную бабу, пребывающую в ступоре, какой представлял ее по телефонным разговорам. Ничего подобного. Под зеленым торшером читала какую-то книгу аккуратно причесанная немолодая женщина, одетая в шерстяную кофту и длинную темную юбку. Комната тоже мало чем напоминала больничную палату, да еще в психушке — скромно, но со вкусом меблированная, с нормальной деревянной кроватью, заправленной светлым покрывалом с простежками. Мадам повернулась к нему, и он поразился томному сиянию прекрасных черных глаз, нежному, изысканному овалу смуглого лица. С изумлением подумал: а ведь она еще ничего, вполне может котироваться на рынке сексуальных услуг.
— Какие гости пожаловали, — насмешливо протянула-пропела Софья Борисовна, ничем не выразив удивления. — Присаживайтесь, Станислав Ильич. В ногах правды нет.
Желудев послушно уселся на краешек кровати:
— Что читаешь, милая Софи?
— Тебе вряд ли будет интересно, — показала обложку, на которой тисненными золотыми буквами было отпечатано: «Введение в астрологию». — Приехал полюбоваться на очередную жертву?
— Не надо так, Софи. Ты никакая не жертва, и я не палач. Между нами произошло недоразумение, которое легко уладить.
— Вон как? — Мадам отложила книгу, руки, как курсистка, сложила на соблазнительно круглых коленях. — Что же такое еще тебе могло понадобиться от полоумной? Подожди, попробую догадаться сама. У тебя есть сигареты?
Желудев отдал пачку «Парламента», щелкнул золотой зажигалкой.
— Значит, так… — Софья Борисовна приготовилась загибать пальцы. — Графа Нестерова убил, бедняжку Кшисю убил, принцессу заполучил и тоже, полагаю, убьешь, когда надоест… Не смотри так на меня, Станислав Ильич. Я тебя не выдам, я же соучастница… Да и кому тебя можно выдать в этой богом забытой стране, где бандит сидит на бандите… У меня, Стас, только одно оправдание, не перед людьми, перед Господом нашим… Я хоть женщина искушенная, но, поверь, представить не могла, что есть такие злодеи, как ты, — лощеные, преуспевающие, приятно улыбающиеся…
— Если хочешь продолжать в таком духе, боюсь, разговор не получится… Тебе разве не хочется отсюда выйти?
Софья Борисовна всплеснула руками:
— Зачем мне отсюда выходить? Мне здесь очень хорошо… Милейший Илья Иссидорович… Мы с ним подружились. Обещал, если не буду буянить, разрешит прогулки. Питание хорошее. Что еще надо старой бабе, предавшей всех своих близких. Это ведь даже не наказание… Ой!
— Что — ой?
— Ой, поняла. Значит, мальчик оказался тебе не по зубам? Опять ускользнул?
В черных очах сверкнула натуральная дьявольская усмешка.
— Станислав Ильич, бедненький… Ведь это очень опасно. У вас теперь непонятно, кто за кем охотится… Стас! Честно скажу, не завидую. Возможно, это рок.