Самуилов не поднялся из-за своего двухтумбового стола, пригласительным жестом указал на стул:
– Садись, Антон Иванович, в ногах правды нет. Сидоркин уместился на краешке стула, держа спину подчеркнуто прямо, продолжая оставаться в позиции «смирно». Самуилов разглядывал его несколько секунд молча, потом улыбнулся. Блеснули желтоватые старческие клыки:
– Изволите солдата Швейка изображать, подполковник?
– Никак нет, товарищ генерал. Никого не изображаю.
– Сколько мы с тобой не виделись?
– Давненько, Иван Романович.
– Верно… Аккурат с того случая, когда ты вампира на вилы насадил. Не снятся чертики по ночам?
– Нет, сон нормальный. Психику удалось сберечь.
– С Сережей поддерживаешь отношения?
– Поддерживаю, Иван Романович. Он мне как младший брат.
– Как он там в своем «Кентавре»?
– Не бедствует, – ответил Сидоркин, точно уловив суть вопроса. – Он же теперь там главный.
Самуилов пожевал губами, потрогал плотный седой ежик надо лбом.
– Не обидишься на личный вопрос?
– Спрашивайте, Иван Романович.
– Четвертый год в законном браке, а детишек не завели. Почему, Антон? Не по-христиански как-то.
Сидоркин готов был поклясться, что генерал знает, что они с Надин месяц назад наведывались в клинику и прошли положенные обследования. Потому ответил без раздумий:
– Врач сказал, все будет в порядке.
– Ну и слава богу… Тогда давай-ка к делу… – Генерал, наконец, выбрался из-за стола, и сразу стало видно, какой это сухонький, подвижный, гибкий старичок. Почти мумифицированный. Но вполне возможно, таким он останется еще лет сто-двести. Его взгляд блистал многоцветной радугой жизни, и поговаривали, что в прошлом году он инкогнито участвовал в массовом марафонском забеге, посвященном Дню Победы, и пришел к финишу третьим, а первым был чемпион России Гена Старцев.
Генерал подошел к стене, раздвинул полотняную шторку, за которой обнаружился телеэкран, заправил кассету, пощелкал кнопками пульта.
– Сейчас посмотрим кино, только будь повнимательнее, Антон. Учти, пленка из моего личного архива.
Про личный архив Самуилова Сидоркин, разумеется, тоже был наслышан. Якобы он такого свойства, что если дать ему ход, то многим, как нынешним, так и прежним властителям придется худо, но время не приспело для его обнародования. А когда приспеет, то вымирающие россияне поймут, наконец, какие, в сущности, ничтожества подвели их к гибельной черте. Возможно, именно этот архив был одним из тех поплавков, которые при всех сменах режима удерживали генерала на плаву. Никто из сильных мира сего не решался напасть на него в открытую. Конечно, в нынешней России такие узелки развязывались элементарно: дорожная авария, прыжок из окна, внезапный сердечный приступ и прочее, – но опять же все понимали, что премудрый особист наверняка предусмотрел любой из подобных вариантов, и последствия слишком резкого шага могли оказаться непредсказуемыми для тех, кто на него осмелится.
Фильм, который показал генерал, состоял из нескольких, казалось, мало связанных между собой эпизодов, шел в черно-белом варианте и без звука. Непосвященный скорее всего вообще ничего бы не понял в хаотическом чередовании сцен, где персонажи возникали не больше одного-двух раз, потом сменялись другими, – какое-то многолюдное застолье с бородатым тамадой, похожим на дядюшку Черномора, митинг возле стен американского посольства, крушение поезда, взрывы домов в Москве, рабочее совещание в Кремле (почему в Кремле? Да потому, что вел его дедушка Ельцин, в гневе круша трехпалым кулаком столешницу), захват заложников, фуршет в Доме кино, пытка пожилого мужчины током, изнасилование девочки двумя хохочущими амбалами, потухшие вечерние улицы в Приморье, одухотворенное лицо Гайдара, потрясающего пухленькими кулачками с трибуны – и многое, многое другое, напоминающее затянувшееся бредовое сновидение. Рты разевались, люди кричали, смеялись, умирали – и разительной художественной находкой режиссера были крупные планы, заставшие на секунду лица, искаженные гримасой муки или торжества. Охваченный непонятным волнением, Сидоркин почувствовал, что еще мгновение, и он постигнет сокровенный смысл происходящего, но экран потух, беззвучные тени исчезли, и он разочарованно сник.
– Ну как? – вкрадчиво спросил Самуилов. – Впечатляет?
– Не то слово, Иван Романович. – Мощный код. Гипнотизирует похлеще Кашпировского.
– Эка вспомнил кого, это все в прошлом. Нас с тобой интересует сегодняшний день, не правда ли?
Генерал задернул шторку, но за стол не вернулся. Уселся в мягкое кресло, достал сигарету из позолоченного портсигара, размял в тонких пальцах, портсигар протянул Сидоркину:
– Закуривай, подполковник. Отменный табачок. Сидоркин сигарету взял, но прикуривать, разумеется, и не подумал. Не поддался на очередную маленькую проверку.
– Что ж, Антон Иванович, – генерал с удовольствием затянулся (а говорили, не курит), – поделись впечатлением. Какие выводы. Многих ли узнал?
– Есть знакомые лица, да, – Сидоркин говорил осторожно, не уяснив, куда клонит генерал и не желая попасть впросак. – Но я так понял, не это главное.
– А что главное?
– Может, скажу глупость, извините, Иван Романович, но приходит в голову, все эти жанровые сценки поставлены как бы одной рукой. От кремлевской сходки до пыток.
– Браво, Антон! – искренне, простодушно восхитился Самуилов, просияв глазами, отчего смуглое лицо внезапно просветлело. – Рад, что не ошибся в тебе. Я ведь давно за тобой наблюдаю… Хорошо, теперь скажи, что из себя представляет организация «Серые волки»?
– Военизированные группировки, созданные по схожему принципу с ИРА. Диверсии, террор, партизанские рейды. В основном мусульмане. Главные штабы в Пакистане, Афганистане, Турции. Хорошо зарекомендовали себя в Чечне. Товарищ генерал, я ведь никогда не работал по этому направлению. Плохо владею информацией.
– Ничего, овладеешь… Так вот, у этих самых волков несколько лет назад возникло очень интересное отпочкование. Группа «Возмездие». Название условное, вполне возможно, это деза. Суть не в этом. Суть в том, что это не просто террор, диверсии и прочий джентльменский набор. Там ребята собрались посерьезнее. Это скорее кузница кадров, чем боевая группировка. Работают с большим заглядом в будущее. Готовят камикадзе, зомби, оборотней. Причем с использованием всех возможностей современной науки. Нам пока мало что удалось узнать, но то, что известно, настораживает. Главное, они не торопятся. Долгий период обучения. Потом внедрение – по той же схеме, по которой разведки выращивают «кротов». Кто их финансирует, можешь сам догадаться, но во всяком случае, нужды в деньгах не испытывают. Хочешь что-то спросить?
– Что значит «оборотни», Иван Романович? Это метафора?
Генерал засмеялся, по звуку это напоминало проворачивание ключа в проржавевшем замке.