Но девушка, стиснув зубы устремилась вперед, благо никто не стоял над душой. Пришлось сократить количество пашни, и задействовать высвободившихся людей на мануфактуре. Как следствие, образовалась недостача продовольствия, которое теперь приходилось закупать. Не хватало еще людей голодом морить. Впрочем, вскоре обнаружилась возможность в некоторой мере уменьшить эти траты.
Переустройство закончилось полной победой. Несмотря на издержки и то, что крепостные теперь питались практически только за ее счет, общие доходы значительно увеличились. Теперь они вчетверо превосходили таковые, при покойном князе. И при всем при этом, поступления от мануфактуры в казну уменьшились в два раза.
Ну и еще немаловажное. Согласно указа его величества, при каждой мануфактуре должно было организовать ремесленное училище. Видеть в своих владениях посторонних Анне никак не хотелось. Поэтому она обязала своих крепостных проходить обучение, даже тех, что были задействованы в полях. Эти конечно же обучались не столь плотно, но тем не менее, по факту училище существовало и люди ремеслу обучались. Впрочем, на этот счет у Анны так же были свои цели…
Остановившись, Иван посмотрел на девушку долгим взглядом, а затем прижал к груди. Сестру он любил всем сердцем и был готов отдать за нее душу. Но и позволить ей и дальше заниматься прежним, то же не мог. Пусть это ее проделки и всеми делами на мануфактуре занимается она, это ничего не значит. Он наследник князя. Ему принадлежит и мануфактура. Анна только управляющая, о чем имеется соответствующая запись. А значит и ему держать ответ. Господи, она ведь даже не знает, какой может быть та ответственность за содеянное.
— Аннечка, пожалуйста не обижайся. Сделай как я прошу. Не надо больше утаивать доходы. Положена с тебя тысяча аршин на стан, отдай ее, тем более ты решила вопрос как сделать так, чтобы цена соответствовала товару.
— Смешной ты Вань. Ну, какая скажи разница стану, какое полотно ткать? За то время пока буду работать рублевое, могла бы выткать и полутора рублевое. Я тут одного умельца из Англии выписала, если не враки, так вскорости освоим новое полотно, по три рубля за аршин выйдет.
— Все одно, Ання. Так надо. Просто поверь.
— Как скажешь. Ты хозяин, тебе и решать. Только то что не додала, возвращать не стану, — вроде и согласилась, но тут же проявила и твердость.
— И как это будет выглядеть?
— Не волнуйся. Распишу все так, что никто придраться не сможет. На мануфактуре столько всего нового, такие траты укажу, и пусть только попробуют не поверить. Облапошили горемычную, не виноватая я.
— Договорились.
— Договори–ились, — недовольно пробурчала девушка. — Лучше бы ты озлился на то что картофель сажать стала.
— Отчего это?
— Так ведь императорское лакомство, а тут крестьяне за обе щеки уплетают. А ну как осерчает?
— Не осерчает, — слегка потормошив сестру, весело ответил Иван.
Признаться, хотя он и был хозяином мануфактуры, разговора с Анной опасался. Разумеется она не сможет воспрепятствовать ему, забрать полагающуюся сумму и восполнить недоданное в казну. Но поступить подобным образом с той, кто всю душу и силы вкладывала в продолжение отцовского дела, он не мог. А потом, он попросту боялся поссориться с сестрой. Потерять, да разбить всегда легко, а ты поди потом найди, да склей.
— Тебе‑то почем знать, осерчает или нет? — Даже в темноте было видно, как озарилось улыбкой ее лицо.
— А ты разве не видела какой он? Да я руку на отсечение дам, что он специально все это затеял, дабы народ наперекор, начал есть картофель. Глядишь и распробуют. А польза от этого плода большая. Малый клочок земли всю зиму семью кормить может. И в пост, подспорьем будет, потому как куда сытнее репы будет.
— А с чего это я должна была что‑то заметить, коли я его и не видела ни разу, — растерянно произнесла девушка, обратив внимание только на первую фразу и уже начиная догадываться.
— Смеешься? Ты же с ним любезничала в уголке, когда от меня убежала.
— Ой! — Девушка с неожиданной прытью вырвалась из объятий брата, поспешно прикрывая лицо руками.
— Ну–у Ання, ты даешь, — удивленно произнес Иван, даже в темноте наблюдая как она покраснела.
Бах! Бах! Бах! Вжью–у. Дзынь–нь! Бах!
— Государь! Хек. Клятая, — Мальцов схватившись за грудь, подломился, и сложился у ног императора, мелко суча ногами.
Петр растерянно смотрел на сержанта в очередной раз спасшего ему жизнь, прикрыв от пистолетной пули. В ноздри помимо городских запахов и прохладного вечернего воздуха, ударил резкий запах сгоревшего пороха. Тут и без того не больно‑то рассмотришь округу, так как редкие факелы скорее сгущают тьму, чем освещают улицу, облако же дыма еще больше усугубляло ситуацию.
Дюжина? Спокойно. Вряд ли. Не больше четверых, с парой пистолей каждый. Отойти к стене дома, чтобы за спину никто не зашел. Во–от так, уже лучше. И место схватки как на ладони. Последний гвардеец упал пронзенный сразу тремя клинками. Все верно, нападающих только четверо.
Четвертый как раз бежит к Петру, замахиваясь шпагой. Расстояние всего‑то ничего, меньше десятка больших шагов, бегущего человека. Но их еще нужно преодолеть. Когда, и как Петр выхватил пистоли из плечевых кобур, которые сам же и измыслил, чтобы носить оружие под кафтаном, он не понял. Да и вообще, юноша почувствовал, что наблюдает за происходящим как‑то отстраненно, словно и не с ним все это происходит.
На него бежит разъяренный убийца с маской на лице и искривленным в яростном крике ртом. Но Петр спокоен. Навел на нападающего пистоль. Нет и намека на дрожь. Нажал спуск. Яркая вспышка. Серое в ночи облако, вырвавшееся из ствола. Упавший на мостовую, крутнувшийся вокруг своей оси убийца. Чувство полного удовлетворения от содеянного. И небывалый азарт. Ну же! Подходи!
Вот приходит в движение еще один из нападающих, за ним следуют оставшиеся. Последний гвардеец пал. Кто там ранен, а кого уже пора отпевать, не понять, но защищать государя больше некому. Трое против одного. Выстрел. Теперь двое. Уронить пистоль. Переложить оружие из левой руки в правую. Он конечно же учился стрелять с обоих рук, но все же правая куда как лучше управляется. А сейчас мазать никак нельзя. Если дойдет до клинков, то шансов никаких. Несмотря на темноту, Петр видел насколько уверены и отточены движения убийц. Выстрел. Следом второй.
Вот теперь можно перевести дух. Время проведенное на стрельбище не прошло даром. Ну Акинфий Никитич, ну удружил. Не будь этих пистолей… Не расслабляться. Кто сказал, что все закончилось? Их могло быть и больше. Оружие! У Мальцова с собой всегда пара пистолей.
Несколько стремительных шагов. Сержант крупный мужчина, но Петр перевернул его одним махом. Вот и пистоли. Так. Сначала один. Взвести курок. Тугой. Да и сам пистоль побольше будет. Непривычно.