Она уговаривала себя, уходя все дальше и дальше от палатки, а в голове колотилась одна-единственная мысль.
«Что он придумает в следующий раз?»
Сергей Бабкин перед любым относительно важным мероприятием продумывал план, и, как правило, времени на это уходило не меньше, а то и больше, чем на воплощение плана в жизнь. План был необходим, хотя бы в качестве психологической поддержки: осознание того, что на любой вариант развития событий у него выработана определенная тактика поведения, позволяло Сергею не волноваться, а значит, не допускать глупых ошибок. Поработав с Макаром, всю жизнь полагавшимся только на интуицию, Бабкин с интересом обнаружил, что не только его собственный опыт планирования может приносить хорошие плоды, но и совершенно противоположный подход к делу. Однако Сергею хватало скептицизма по отношению к себе, чтобы понимать: то, что годится для Илюшина, у него самого может вызвать непредсказуемый результат. Вероятнее всего – провал задуманного.
А потому когда Сергей поехал к клубу «Артемида», не имея ни малейшего представления, что он станет делать дальше, он испытывал двойственное ощущение. С одной стороны, такой поступок, тем более несогласованный с напарником, являлся очевидной глупостью: попасть в клуб Бабкин бы не смог, а шататься вокруг ограды для развлечения охранников он не собирался. С другой стороны, бездействовать в квартире Илюшина, ожидая, пока тот соберет необходимые сведения, из которых, как под прессом, сможет затем нацедить редкие капли действительно полезной информации, Сергей был не в состоянии.
Он жалел Вику Стрежину. Фотография осталась у него, и Бабкин с сочувствием вглядывался в серьезное лицо с внимательными карими глазами, чуть прищуренными от ветра. Не обладая скептицизмом Макара, он принял на веру то, что рассказывали о Виктории друзья и дядя, а они считали ее искренним, добрым и храбрым человечком.
– Человечек, – пробормотал Сергей, оставляя снимок на столе, – где ты сейчас, а?
Симпатия к Стрежиной усилилась у него под впечатлением от людей, среди которых выросла Вика, – ее матери, отца и сестры. Бабкин понимал: для того, чтобы вырваться из подобного плена в семнадцать лет и самой не стать такой же, нужно обладать сильным характером, а к женщинам с сильным и вместе с тем не стервозным характером он относился с уважением.
Ожидание было невыносимо, и Сергей, никогда прежде не отличавшийся импульсивностью, во время поездки к пейнт-клубу задавал себе вопрос: что он будет делать, когда его высадят у клуба? Как объяснит Макару свою нелепую выходку? И чем его поездка может помочь Стрежиной, если максимум, чего он добьется, – побродит перед клубом, пытаясь заглянуть внутрь?
– Где тебя высадить-то, мил-друг? – поинтересовался водила.
– Вот здесь и высади, – попросил Бабкин, заметив, что до клуба осталось несколько сотен метров.
Светиться, выползая из развалюхи-«жигуленка» перед входом в «Артемиду», ему, по понятным причинам, не хотелось. А потому, расплатившись с водителем, Сергей вылез за углом и осмотрел окрестности.
Сыпал мелкий мокрый снег, заставивший его поднять воротник тонкой куртки. Сергей представил Макара, поедающего крекеры и запивающего их сладким горячим чаем, наверняка предложенным ему Михаилом Олеговичем, и пожалел о том, что сам съел с утра лишь пару бутербродов с ветчиной.
Улица перед ним была почти пустынной, если не считать двух собак, с деловитым видом семенящих по обочине. Технические строения, заброшенное кафе без вывески, сквозь грязные окна которого виднелась барная стойка, застывшие вдалеке краны… Пейзаж, открывшийся глазам Сергея, был далек от ожидаемого им.
– Кто догадался открыть клуб в таком месте? – буркнул он негромко, хотя знал ответ на свой вопрос. Отсутствие жилых домов поблизости – вот что, вероятнее всего, послужило тому причиной. И еще – относительная дешевизна земли. В общем, решил Бабкин, место было выбрано довольно удачно, несмотря на первое впечатление.
Он потоптался немного и неторопливо пошел в сторону клуба, на ходу доставая из кармана пачку сигарет. Сергей не курил, но предполагал, что у входа в «Артемиду» стоят камеры, а потому придется закрывать лицо. «Проведем рекогносцировку местности», – сказал он сам себе, довольный, что придумал правильное название для своей бесполезной вылазки. «Будет чем оправдаться перед Макаром», – добавил внутренний голос, и Бабкин вздохнул: у него были серьезные сомнения, что слово «рекогносцировка» произведет на Илюшина надлежащее впечатление.
Он завернул за угол длинного кирпичного забора и сразу понял, где въезд в клуб. В сорока шагах впереди на его стороне улицы притормаживала машина – грязный «Соболь». «Соболь» развернулся боком к Сергею и остановился. Бабкин, сунув пачку обратно в карман, видел сквозь боковое стекло, что водитель спокойно сидит в машине, видимо, ожидая открытия ворот. Охранники пока были скрыты от Сергея забором – уже не кирпичным, а высокой бетонной стеной, на которой болтались обрывки объявлений. «Кому нужны объявления в таком районе, – некстати пришло Бабкину в голову, – где нет жилых домов?» Он прошел еще пять шагов и с удивлением заметил, как водитель «Соболя» начинает жестикулировать, махать телефоном, явно объясняя что-то невидимым Бабкину охранникам. «Не пускают, – понял Сергей. – Не попасть тебе, товарищ, в пейнт-клуб. Мордой не вышел».
До не вышедшего мордой водителя оставалось не больше двадцати шагов, когда мужик, чертыхаясь и матерясь себе под нос, открыл дверцу и вылез из машины.
– Чего не открываешь-то, а? – громко крикнул он.
В ответ что-то неразборчиво крикнули.
– Да какие тебе документы, елы-палы?! Фиг с тобой, посмотри мои документы!
Водитель вытащил из машины сумку, порылся в ней, достал что-то и, забросив сумку обратно, быстро засеменил к воротам.
Почти поравнявшись с машиной, Сергей бросил взгляд вправо и оценил ситуацию.
Въезд в клуб был закрыт воротами, по обеим сторонам которых стояли застекленные будки охранников. Водитель подошел к охраннику с левой стороны и что-то горячо доказывал, размахивая бумажкой. Охранник, высокий плечистый мужик, покачал головой и позвал второго, с интересом наблюдавшего за ними из будки.
«Не может быть, – мелькнуло у Бабкина. – Они же не полные раздолбаи!» В ту же секунду правый охранник вышел из дверей, обошел будочку и неторопливо направился к товарищу, который не мог разобраться с водителем.
«Полные, – осознал Сергей. – Везде одинаковый бардак». Тем временем второй охранник вынул рацию и что-то проговорил в нее; первый по-прежнему разговаривал с мужиком, тыкавшим пальцем в бумажку. Ни водитель, ни охранники не видели Бабкина, остановившегося справа от машины. Бабкин, ни на что не надеясь, присел на корточки, потянул за ручку, и дверь мягко отъехала в сторону, открыв что-то темно-зеленое в глубине салона, похожее на свернутые ковры.