Восстановив дыхание, Марк попытался обдумать положение, но никак не мог сосредоточиться. Перед глазами все время стояла его несчастная мать, оставшаяся на милость возницы. Ее крик «Беги!» до сих пор звучал у него в ушах. Марк выпрямился и посмотрел назад, туда, где была дорога. Он чувствовал себя трусом. То, что он остался один, напугало его даже больше, чем наказание, которым грозил возница. Глубоко вдохнув, Марк решил, что ему надо делать. Он повернулся кругом, обшаривая взглядом землю, пока не нашел то, что ему нужно. Невдалеке лежало упавшее дерево. Марк побежал к нему и отломил самый большой сук, какой сумел обхватить рукой. Торопливо оборвав маленькие ветки, Марк схватил самодельную дубинку за конец и стал размахивать ею над головой, потом с силой ударил по стволу. Удар больно отдался в руку, но дубинка не сломалась.
— Подойдет, — пробормотал он и начал карабкаться вверх по склону, в том направлении, откуда бежал.
Он знал, что шансов против дородного возницы у него мало, если только не получится захватить его врасплох. Если Марку это удастся, он огреет его дубинкой так, чтобы тот потерял сознание, а то и убьет его. Тогда он сможет спасти мать и поехать на повозке в поисках помощи. Дальше этого его мысли не пошли. Неужели он действительно сможет убить возницу, если придется?
— Да, — ответил он себе, — я сделаю это, если будет нужно.
Выйдя из зарослей, в которых прятался от возницы, Марк пригнулся и, стараясь не шуметь, осторожно ступил на мягкий ковер хвои. Глаза и уши были настороже, чтобы уловить любые признаки жизни впереди. Вокруг не было никакого движения, кроме игры света и тени на земле. Марк подошел к месту, где оставил мать, и опустился на колени. На хвое остались ее следы, на камне была кровь. При виде крови его охватило беспокойство. Мальчик сжал в руке дубинку и стал подниматься по склону в сторону дороги. Подойдя ближе к изрытой колеями дороге, Марк остановился и осторожно осмотрелся. Кругом было пусто.
Повозки нигде не было.
Он вышел на дорогу и постоял какое-то время, глядя в том направлении, куда ехала повозка. Он не знал, что делать. Никаких идей. Его первой мыслью было бежать за повозкой, напасть на возницу и спасти мать. Но паника и страх, охватившие его ранее, начали отступать, и он смог рассуждать более здраво. Да, можно попробовать осуществить этот план, но возница, наученный горьким опытом, наверняка будет настороже. Если он поймает Марка, то все будет напрасно. Они с матерью будут приговорены к жалкому существованию на ферме Децима, будут работать там до самой смерти вместе с другими рабами. А возница еще и побьет его, прежде чем бросить обратно в клетку.
Мать была права. Он должен найти помощь. Найти кого-нибудь, кто выслушает его, поступит с ним и с матерью справедливо и накажет Децима. Искра гнева вспыхнула в его груди при мысли о человеке, который лишил его счастливой жизни и украл у него родителей. Простого наказания будет недостаточно для Децима. Он должен заплатить своей жизнью.
С тяжелым сердцем Марк повернулся и пошел обратно к Страту. Нет, не для того, чтобы вернуться в город. Если его узнают, то поймают и бросят обратно в стойло аукциониста, где он будет сидеть, пока до Децима не дойдет сообщение, что сбежавший раб пойман. Марк решил двинуться к реке и идти вдоль берега до самого моря, где должен быть порт. Ему нужно попасть на какой-нибудь корабль, который направляется в Италию, а там он найдет генерала Помпея и все ему расскажет. Но, обдумывая этот план, Марк понимал, что впереди его ждет трудный и опасный путь.
Он положил дубинку на плечо и прибавил шагу. Солнце было в зените, жара обжигала, над дорогой стояло марево, и казалось, что дорога шевелится. Когда сосны остались позади, Марк увидел внизу, в долине, Страт и широкую серебристую ленту реки, которая извивалась змеей через долину и исчезала вдалеке. Он сошел с дороги и направился к реке, осторожно обходя оливковые рощи и виноградники. Иногда он видел людей, но старался не попадаться им на глаза. Марк не был уверен, стоит ли рисковать и просить помощи у тех, кто жил так близко к Страту. Если они слышали о Дециме, то могли надеяться на вознаграждение за поимку беглого раба.
К тому времени, как Марк дошел до реки, у него совсем пересохло в горле. Он нашел спокойное место, где вдоль берега рос тростник, и присел, чтобы напиться, черпая холодную воду руками. Освежившись, он снял ботинки и вошел в воду. Потом скинул тунику и выстирал ее, смывая грязь, накопившуюся за несколько дней его пребывания в клетке. Чистую тунику он разложил на берегу, чтобы она высохла на солнце, а сам устроился рядом, в тени низкорослого куста. После купания в реке напряжение предыдущих дней ослабло, и Марк заснул глубоким сном.
Когда он проснулся, была уже ночь. В темноте слышался стрекот цикад. Воздух был холодный, и Марк потянулся к тунике. Она уже высохла, и, надев ее, он сразу почувствовал себя лучше. Зашнуровывая ботинки, он посмотрел вверх. В небе висел месяц, заливая окрестности нежным серебристым светом. Марк был голоден, ведь он не ел со вчерашнего вечера. Он наклонился к реке, зачерпнул в ладони воды и напился, а потом отправился дальше, стараясь держаться как можно ближе к реке. Сначала ему было не по себе, каждый шорох в траве или треск сучка заставляли его приседать и таиться. Сердце его было неспокойно, он прислушивался к любому знаку, показывающему, что за ним гонятся. Только убедившись, что шум был вызван животным, он продолжал свой путь.
Дважды ночью Марк подходил к небольшим деревням на берегу реки. Он осторожно обходил небольшие дома и лачуги, но в темноте не горела ни одна масляная лампа, и никого не было видно, за исключением собаки во второй деревне, которая нехотя полаяла немного и замолчала. Когда над горизонтом показалась первая полоска света, Марк подошел к третьей деревне. В желудке у него уже давно было пусто до боли, и он решил рискнуть и поискать какую-нибудь пищу. Он не знал, как люди в деревне отреагируют, увидев на пороге мальчика-римлянина, так что еду ему придется украсть. При этой мысли Марку стало не по себе. Отец всегда говорил ему, что воровство бесчестно и что человека, который крадет у своих товарищей, следует строго наказать. Но сейчас Марк был очень голоден, он так хотел есть, что боялся сойти с ума от боли в желудке. Год назад, во время болезни, его рвало после еды, и он не ел несколько дней, так что он знал, что если не поест, то будет бредить, терять сознание и ослабеет. Делать нечего. Он должен поесть, каким бы способом ни пришлось доставать еду.
Марк осторожно приблизился к большому дому на краю деревни. У входа горела жаровня. При ее свете Марк увидел человека, свернувшегося калачиком на земле. Он постоял немного, чтобы убедиться, что человек спит, и подошел ближе. По обе стороны от дома были две низкие пристройки, в ночном воздухе распространялся едкий запах коз. Марк догадался, что это сараи, где держат скот и разные пищевые продукты. Он подошел к ближайшему сараю и прижался к стене.
Какое-то время он стоял неподвижно, прислушиваясь, но все было тихо, только коза пошевелилась на соломенной подстилке — и опять тишина. Марк ощупью прошел вдоль стены и оказался у двери. Он медленно поднял засов, поморщившись, когда тот заскрежетал. Дверь на тяжелых деревянных петлях заскрипела, когда он приоткрыл ее ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь. Тонкий луч лунного света упал на пол, и стала видна другая дверь в дальней стене. Рядом с ней стояли шкафы с закупоренными горшками. Марк сделал несколько шагов вперед, подошел к каким-то полкам и попытался на ощупь определить, что там находится. Это оказались разные овощи и мешки с зерном. Потом он нашел несколько твердых предметов размером с небольшие камни. Он нажал на один сильнее, и палец вдавился. Марк поднял один такой предмет. Он оказался легким, а когда мальчик поднес его к носу, то невольно улыбнулся. Хлеб. Он быстро взял еще несколько штук и продолжил поиски. На другой полке хранился сыр, Марк взял самый большой кусок и направился к пустому бурдюку рядом с полками. Он наполнит его речной водой, решил он, направляясь к двери, счастливый, что раздобыл еду.