– Какие у вас хорошие дороги! – протянул Старыгин. – Просто зависть берет!
Доктор Абст усмехнулась одними губами, глаза ее снова блеснули, но теперь в них промелькнуло недовольство.
– Что собираетесь дальше делать? – спросила пани по прошествии некоторого времени и энного количества километров.
– А я вообще-то в отпуске, – признался Старыгин и улыбнулся как можно беззаботнее. – Так что торопиться мне некуда. Погуляю по городу, осмотрю достопримечательности, окунусь в глубину веков… Давно не был в Праге!
– Знаете, у меня тоже образовалось некоторое количество свободного времени, – мягко сказала Катаржина, – так что я могла бы быть вашим гидом…
– Не сомневаюсь, что гид вы замечательный! – тут же галантно ответил Старыгин, тщательно скрывая свое удивление, ибо по волнующему голосу пани он понял, что она явно им заинтересовалась. Что ж, это поможет ему выяснить некоторые вещи…
– А как у вас прошла выставка «Ночного дозора»? – казалось бы, без всякой связи с предыдущим разговором поинтересовался Дмитрий Алексеевич.
Прежде чем ответить, Катаржина снова с интересом стрельнула в него глазами.
– Все ваши слова имеют двойной смысл, – проговорила она, – но что-то мне подсказывает, что этот вопрос и есть именно то, что вас интересует больше всего. А вовсе не та второстепенная картина, за которой мы таскались в Карловы Вары…
«А вот тут вы, милая пани, неправы, – подумал Старыгин. – Как раз та картина имеет для меня первостепенное значение. Та картина и ее судьба… Но раз вы про нее ничего не знаете, возможно, вы поможете мне в другом вопросе…»
– Какая-то психически больная женщина порезала ножом «Ночной дозор», в первый же день выставки в Эрмитаже, – продолжала Катаржина. – Я не настолько отстала от жизни. Об этом событии трубили все средства массовой информации мира. А в Шотландии, где я была, тоже, как ни странно, есть телевидение и Интернет. Неужели же все так серьезно и картина не подлежит восстановлению? Либо же ее обрызгали кислотой, как «Данаю»?
– Нет-нет, господь с вами! – Старыгин замахал руками. – Разрез маленький, края ровные, располагается внизу картины, как раз между сапогами лейтенанта. Можно сказать, жизненно важные органы не задеты. Так что ущерб небольшой и поправимый… Но эта женщина, преступница… она вела себя так странно…
Старыгин поймал на себе пристальный, немного насмешливый взгляд темных глаз и едва избавился от ощущения, что доктор Абст видит его насквозь.
– Так вот я и хотел узнать, – мужественно продолжал он, – не было ли во время выставки в Праге каких-нибудь неожиданностей?
– Покушений на картину не было, если вы именно это имели в виду, иначе вы непременно узнали бы об этом… вместе со всем остальным человечеством, – пани пожала плечами.
– Само собой! – Старыгин усмехнулся. – Но, может быть, были просто какие-то странности… необычные посетители… подозрительные события…
– То есть вы подозреваете, что у вашей маньячки могли быть сообщники? Но, насколько я знаю, она – просто ненормальная! А душевнобольные, как правило, не объединяются в многочисленные группы! Психическое заболевание – это продукт сугубо индивидуальный… Вообще, Дмитрий, скажите честно – для чего вам все это? Кто вы такой на самом деле?
– Как это кто? – Старыгин сделал честные глаза. – Я всего лишь скромный сотрудник Эрмитажа!
– Да, именно так мне сказал пан Пешта, а он всегда говорит правду! Но вот его-то могли ввести в заблуждение!
– Вы допрашиваете меня с таким умением, что хочется задать вам, доктор, встречный вопрос – а вы не сотрудница спецслужбы? – рассердился Старыгин.
Катаржина проигнорировала последний вопрос, прибавила скорость и снова взглянула на Старыгина:
– Даже если что-то подобное и было на выставке «Ночного дозора», я об этом не знаю. Впрочем, ничего сложного, мы можем заехать в галерею и поговорить с пресс-службой, мимо них никакие «странные события» не проходят, потому что это – пиар…
Вскоре показались пригороды Праги. Машин на дороге стало гораздо больше, и Катаржина сбросила скорость.
Впереди открылась поразительная панорама – крыши Старого Города, извилистая лента Влтавы, знаменитый Карлов мост с шеренгой средневековых статуй…
Машина двигалась все медленнее, то и дело застревая в пробке. Наконец, пришлось припарковаться и последний участок пути пройти пешком.
Миновав ворота Пражского Града, древней крепости, расположившейся на высоких холмах над Влтавой, Старыгин и его спутница вошли в первый двор, так называемый парадный, пересекли его и оказались во втором дворе. Обойдя поразительно красивый фонтан в стиле барокко, они вошли в здание Картинной галереи.
Катаржина свернула к двери с надписью: «Только для сотрудников музея», показала охраннику служебное удостоверение и провела Дмитрия Алексеевича по узкому коридору.
Они оказались в небольшой комнате, стены которой до самого потолка были заставлены рядами папок с вырезками. Такими же папками были завалены несколько столов.
В середине комнаты, за компьютером, с трудом всунутым на свободный пятачок, отвоеванный все у тех же папок, сидел сутулый мужчина в огромных очках. Он что-то проворчал, повернулся к двери и вскочил, сбросив несколько папок на пол:
– Катаржинка! Какими судьбами!
– Привет, Иржик! – Девушка поцеловала его в щеку. – Познакомься, это Дмитрий из Эрмитажа…
– О! Я слышал, что у вас произошло! – Иржи повернулся к Старыгину, снял очки и протянул руку: – Иржи!
Старыгин попытался пожать протянутую руку, но Иржи выронил очки, наклонился за ними и ударился головой об угол стола. Потирая ушибленную голову, он разогнулся и горестно проговорил:
– Вот так всегда! Подо мной ломаются стулья и ступеньки лестниц, на меня падают сосульки и куски черепицы… не понимаю, как я до сих пор еще жив! Так что, вы сказали, вас интересует?
– Я пока не сказал, но вообще меня интересует любая пресса о выставке «Ночного дозора» Рембрандта. О вашей выставке, в Галерее Пражского Града.
– Одну минутку. – Иржи повернулся к высокому стеллажу, протянул руку и ловко выдернул одну из папок. При этом, правда, все соседние папки попадали на пол, но Иржи воспринял это с философским спокойствием.
– Вот, здесь подобраны все печатные материалы о выставке. Если вас интересуют и телевизионные сюжеты – надо будет спуститься в подвал, там у нас хранятся видеоматериалы…
– Спасибо, пока просмотрю это. – Старыгин расчистил место на соседнем столе, пристроился рядом и принялся листать страницы.
Собственно, он и сам толком не знал, что ищет.
В папке были вырезки из чешских газет и журналов, посвященные открытию выставки, а также самой картине Рембрандта.
Старыгин не слишком хорошо понимал по-чешски, но даже он смог разобрать, что авторы большинства статей пишут все о том же – почему картина, изображающая ясный солнечный день, называется «Ночной дозор», кто изображен на ней, почему заказчики не были довольны работой Рембрандта…