Однако его слова все еще звучали в сердце барона.
Может быть, Густав прав?
Он пододвинул к себе ранец, достал оттуда шкатулку… и удивительные узоры, покрывающие ее бронзовую крышку, невольно приковали его взгляд.
Казалось, исчез темный ночной лес, исчезли зеленые волчьи глаза, исчез страх неминуемой смерти. Душа барона заскользила по магическим спиралям, покрывающим бронзовую шкатулку, как будто он поплыл по темной ночной реке, уносящей его в неведомый, удивительный мир. Вода в этой реке была темной и маслянистой, она пахла увядшими цветами и какими-то незнакомыми восточными благовониями. Там, куда нес его этот темный поток, была другая жизнь, другой мир. Там раскинулся тенистый сад, тихо журчал фонтан, благоухало дерево, обильно усыпанное незнакомыми плодами…
– Господин барон! – окликнул его Густав. – Что с вами?
Барон вздрогнул, отвел глаза от шкатулки.
Костер снова догорал, языки пламени становились все меньше, сужался круг света, последний рубеж, защищающий двух офицеров, – и вслед за ним сжималось безжалостное кольцо волчьих глаз.
– Что вы решили, господин барон? – проговорил лейтенант, взглянув на злополучную шкатулку.
Фон Армист прижал шкатулку к груди.
Он понял, что не может, не должен расставаться с ней. Эта вещь должна принадлежать ему, только ему… может быть, ради нее он проделал весь этот опасный и кровавый путь, ради нее пришел с Великой Армией в далекую и мрачную страну…
– Что вы решили? – настойчиво повторил Густав.
Барон собрался ответить ему, поставить его на место… но вдруг он услышал в лесу приближающиеся звуки.
– Вы слышите, лейтенант? – проговорил он, подняв руку. – Вы это слышите?
– Я ничего не слышу… – ответил Густав недоверчиво, но вдруг на его лице отразилось удивление: он тоже услышал.
Впрочем, теперь это невозможно было не расслышать: из леса к поляне приближался конский топот.
Вера Истомина плохо провела эти два дня. Она слонялась по Надиной квартире, бессмысленно глядя на себя в зеркало, нечесаная, в одной длинной футболке и босиком. Или валялась на диване, рассеянно щелкая пультом от телевизора. Или сидела на подоконнике и смотрела во двор. Или спала тяжелым беспокойным сном, и снились ей всегда бессвязные мучительные кошмары, так что пробуждение воспринималось как радость. Но только в первые секунды. Пока она не осознавала неприглядной действительности.
Телефон она отключила, чтобы не отвечать на звонки и не рассказывать в который раз о том, как умерла Надя.
На третий день она проснулась поздно. Было душно, по небу плыли низкие свинцовые тучи. Вере казалось, что они давят прямо на темечко. Голова не болела, но казалась чужой и тяжелой. Вера хотела выпить кофе, чтобы взбодриться, но обнаружила, что все кончилось – и кофе, и сахар, и молоко, и булка, и даже каменные пряники, которые она весь день грызла вчера.
У нее ничего нет, думала Вера, с тоской глядя на серое небо, нет квартиры, нет работы, нет мужа, и друзей тоже нет, ведь она отсутствовала шесть лет и понятия не имеет, куда все подевались. Можно, конечно, найти старые телефоны, можно встретиться с подругами, но что она им скажет? И что они о ней подумают? Жила шесть лет за границей, да не где-нибудь, а в Париже, ничего не достигла. Ни работы приличной, ни богатого мужа, ни тряпок дорогих, и сама выглядит ужасно. Вера думала, что, вернувшись в родной город, начнет новую жизнь, что они дружно заживут вместе с Надей, потому что у них двоих никого больше нет на этом свете. И вот… такая трагедия.
Удар оказался слишком силен, Вера после него не скоро оправится.
Сейчас Вера отчетливо поняла, что нужно на что-то решаться. Жить не для чего и не для кого, так, может, и ну ее, эту жизнь? Зачем цепляться за это жалкое существование? Напиться снотворного или выброситься из окна.
Вера повертела в голове мысль о самоубийстве. С одной стороны, конечно, соблазнительно – одним махом можно решить множество проблем. Мертвому человеку не нужна квартира, не нужны деньги, ему совершенно все равно, как он будет выглядеть, ему не требуются друзья, и так далее.
С другой стороны, возникают чисто практические вопросы.
Мысль о выбрасывании из окна придется оставить – Надина квартира на втором этаже. Так что разбиться насмерть не получится. Только конечности себе переломаешь, чего доброго, на всю жизнь инвалидом останешься. Также возникает вопрос: где взять снотворное? Вера понятия не имеет, как его достать без рецепта.
Если же броситься в Неву с моста, то тоже неясно, чем дело кончится. Вера прекрасно плавает и может не утонуть, тем более что сейчас лето. Газом надышаться тоже не выйдет – соседи почувствуют запах и вызовут аварийку. Да и перед людьми неудобно – вдруг газ рванет, могут и стены обрушиться. Скакнуть под машину тоже неправильно – чем водитель-то виноват, а он потом всю жизнь будет совестью мучиться…
За окном застучали капли по подоконнику. Вера очнулась от унылых мыслей и поглядела во двор. Тучи нехотя отдавали влагу. Вот дождик усилился, под окном образовалась лужа, капли плюхались в нее, образуя пузыри. Тоска…
Какой-то старик с сумкой на колесиках отважно пробирался под дождем. Проехала машина, окатив старика из лужи. Тот погрозил вслед ей кулаком и, надо думать, призвал на голову наглого водителя все мыслимые и немыслимые кары. Как противно все…
Так все-таки что же делать? Мелькнула мысль лечь на кровать, отвернуться к стене, закрыться с головой одеялом и уйти таким образом от действительности.
Не получится, поняла Вера. Не выйдет. Никто за нее ничего не решит, никто не придет на помощь. Никто не погладит по голове, никто не прижмет к груди, успокаивая. Никто не отругает, наконец, за то, что в голову приходят мысли о самоубийстве.
Вера вспомнила неживые глаза Нади, чужое восковое лицо в гробу и содрогнулась. Бедной сестренке не повезло, но она-то, Вера, неужели всерьез собирается лишить себя жизни?
Дождь за окном наконец решился и хлынул как из ведра. Вода стояла стеной, Вера хотела закрыть форточку, но вдохнула сырой прохладный воздух и передумала.
Вспомнилось вдруг одно лето, которое провели они все вместе на даче – бабушка с Надей и мама с Верой. Вот так же лил тогда дождь, а они с Надей сидели на веранде и смотрели, как сильные струи льются на дорожку и на поникшие цветы возле дома. Дождь стучал в брошенное Надей красное пластмассовое ведерко, и Вера уверяла сестренку, что это азбука Морзе.
А потом дождь перестал, выглянуло солнышко, и они с Надей бегали босиком по лужам, и даже бабушка не ворчала, а смеялась, глядя на них из-под руки…
Все, поняла Вера, пора наконец разобраться со своей жизнью. Она уже сделала один важный поступок – вернулась домой. Правда, оказалось, что дома нет. Но она выстоит. Надины родители написали по электронной почте, что им будет только спокойнее, если в квартире останется кто-то жить. Надо разобрать вещи и вообще привести квартиру в порядок. А для того чтобы квартира стала хоть ненадолго, но ее домом, Вера привезет сюда кое-какие мелочи, оставшиеся от мамы. И заживет. Найдет работу, хоть какую, в конце концов, она многое умеет.