Зонт, разумеется, пролетел мимо, не причинив наглой зверюге ни малейшего вреда. Однако крыса оторвалась от провода и повернулась, чтобы выяснить, кто ей посмел помешать.
Она развернулась всем телом и уставилась на Ангелину маленькими, злобными, отливающими кроваво-розовым глазками. На морде у крысы виднелись жесткие седоватые усы, пасть была приоткрыта, и отчетливо виднелись два ряда мелких и острых зубов. Крыса присела на задние лапы и взглянула на Ангелину с таким людоедским интересом, что та похолодела, вспомнив многочисленные истории о съеденных крысами домашних животных… А если их много, то и на человека могут напасть, известна же история с позапрошлого века про крыс, которые жили в Бадаевских складах, и ночью ходили на водопой на Неву. Местные жители прекрасно знали, что соваться в сплошной и широкий крысиный поток смерти подобно, двух шагов не пройдешь. А один лихач вздумал с крысами потягаться, на всем скаку врезался в пространство, кишащее хвостатыми тварями. И не успел проехать, мигом обгрызли до косточек и его, и лошадь, осталась только коляска, да и то без упряжи.
От таких размышлений Ангелине стало совсем плохо.
Но, как будто этого было мало, она заметила в глазах крысы явные признаки разума. Крыса смотрела на нее, как будто это она, Ангелина, была подопытной… крысой, на которой сейчас ставили какой-то жуткий опыт. И еще… еще в глазах крысы светился какой-то тусклый мстительный огонь и пламя власти. Как будто вовсе не Ангелина, а она, эта крыса, была здесь хозяйкой. Причем не только в доме, но и во всех его окрестностях, больше того – во всем подлунном мире…
Ангелина завизжала, уронила блюдечко со свечой и стремглав припустила обратно, на второй этаж, свалив по дороге этажерку, на которую Тимофей складывал старые номера журнала «Наука и религия». Грамотный Тимофей регулярно читал этот журнал. Его не очень интересовали вопросы религии, но в некоторых номерах печатали кулинарные рецепты, и в каждом номере непременно был кроссворд.
Удирая от крысы, Ангелина Степановна боялась оглядываться, чтобы не встретиться снова с ее взглядом, поэтому она не видела, как упавшая свеча покатилась по полу, как язычок пламени лизнул страницу злополучного журнала, как эта страница запылала, как от нее пламя перекинулось на оконную занавеску…
Ангелина Степановна взбежала по лестнице с необыкновенной для ее возраста и комплекции прытью. Она сдернула с мужа одеяло, схватила его за волосы и закричала:
– Тимофей! Тимофей, проснись немедленно!
На этот раз Тимофей открыл глаза, приподнялся на постели, уставился на жену очумелым взором и громко произнес:
– Статья восемьдесят шесть, пункт четыре-прим. До шести лет принудительных работ…
– Какие шесть лет?! – визжала Ангелина. – Да проснешься ты, наконец?
Тимофей встряхнул головой, узнал жену и засюсюкал:
– Гуленька, ты что – не спишь? Тебе что – плохой сон приснился?
– Какой сон! – выкрикнула жена, стаскивая его с кровати. – Там, внизу… на первом этаже…
– Что такое? Что случилось? – Тимофей окончательно проснулся и повел мясистым носом, принюхиваясь. – Гуленька, кажется, у тебя что-то подгорело…
Тут и Ангелина почувствовала запах гари и услышала, что снизу доносится уже не хруст перегрызаемого провода, а мощное гудение огня.
Она бросилась к лестнице, заглянула вниз… и истошно, с надрывом завопила:
– Горим!
Супруги кое-как сумели выбраться из горящего дома, и через десять минут они стояли перед пылающей дачей, горестно наблюдая за гибелью своей собственности. Ангелина была в той же розовой китайской рубахе, поверх которой накинула жаккардовую скатерть, которую успела прихватить по дороге. Тимофей кутался в коврик, который подобрал возле входной двери. Коврик тоже был розового цвета.
Вдалеке, со стороны поселка Грудинкино, уже доносилась сирена пожарной машины.
– Это все она! – злобно проговорила Ангелина Степановна.
– Кто, Гуленька? – робко осведомился Тимофей.
– Крыса…
Муж отвернулся и едва сдержал себя, чтобы не покрутить пальцем у виска. У Ангелины крыша поехала от стресса!
Через несколько дней после похорон Галины Тимофеевны и появления ее родственников Ольга зашла проведать свою тетку.
Она ожидала найти ее больной и полностью подавленной, но Лика выглядела загадочной и странно оживленной.
Они пили чай, разговаривали о пустяках, но Ольга чувствовала, что тетя что-то хочет ей рассказать.
Наконец, составляя в раковину посуду, Лика проговорила:
– А еще говорят, что за дурное только на том свете воздается!
– Это ты к чему? – осведомилась Ольга. – Что, неужто ваш сантехник ногу сломал?
– При чем тут сантехник! – отмахнулась Лика. – Я тут с Марией Федоровной разговаривала…
Мария Федоровна проживала в их же подъезде, но работала паспортисткой в жилконторе. Несмотря на такое высокое общественное положение, она нисколько не зазналась и не забронзовела, а охотно и с большим удовольствием общалась с соседями по лестнице, в особенности с Ликой, которую она уважала за самостоятельность мнений и эрудицию, проявлявшуюся при разгадывании кроссвордов.
Благодаря своей работе Мария Федоровна досконально знала все о каждом жильце дома – кто с кем развелся, кто за кого вышел замуж и кто живет нерасписанный, кто кого прописал на свою жилплощадь, кто злостно не платит алиментов прежней семье… в общем, ничто не проходило мимо бдительной паспортистки.
И Лика, как доверенное лицо Марии Федоровны, тоже была в курсе событий.
– И что тебе сообщила Мария Федоровна? – спросила Ольга, тщательно спрятав насмешку.
– Этот-то, Тимофей Осокин, покойной Галины племянник, квартиру продает! – выпалила Лика.
– Ну и что? – Ольга недоуменно пожала плечами. – Это было ясно с самого начала. Своя жилплощадь у них есть, так что эту квартиру они наверняка собирались продать. Не понимаю, почему это тебя так волнует! Мы ее все равно купить не сможем…
– Ты дослушай, дослушай! – Лика понизила голос. – На продажу – это одно, но только спешить-то им вроде не к чему было. А теперь очень заторопились, хотят скорее продать, пусть даже не за настоящую цену. И знаешь, почему?
– Да откуда мне знать? Думаю, что ты тоже не знаешь и даже твоя великая Мария Федоровна не знает…
– А вот тут, Олечка, ты сильно ошибаешься! – торжествующе провозгласила Лика. – Как раз Мария Федоровна знает и мне тоже рассказала!
Лика сделала эффектную паузу, чтобы придать еще больший вес своим словам, и наконец сообщила:
– Дача у них сгорела дня три назад! Хорошая была дача, двухэтажная, зимняя, и сгорела буквально дотла. Так что теперь этот Тимофей хочет Галинину квартиру срочно продать и на эти деньги заново свою дачу отстроить… Это он сам Марии Федоровне проговорился, когда пришел в жилконтору бумаги оформлять… Спрашивал, нет ли у нее какого покупателя… Главное, документы еще не готовы, а уж люди смотреть приходили… вот как торопятся!