Листок птичкой выпорхнул из моих рук и опустился за письменный стол. Я наклонилась за ним, и тут дверь комнаты с грохотом распахнулась и, судя по шагам, вошли двое.
Письменный стол у мужа был большой, массивный, не то чтобы антикварный, но старый, с двумя большими тумбами и тяжеленной столешницей, да еще на нем стоял мраморный письменный прибор с двумя массивными чернильницами в виде погребальных урн и подставкой для гусиных перьев, где муж держал карандаши. А на углу – лампа под зеленым абажуром.
Вот лампа действительно была старинная, на красивой бронзовой подставке. Передвинуть стол во время уборки не было никаких сил, поэтому он стоял не вплотную к стене, а чуть отступя, так что за ним оставалось свободное пространство.
И вот в эту самую щель я ввинтилась без труда, потому что я – девушка стройная, можно сказать, что худенькая, и росту среднего, хоть и не маленькая совсем.
Не спрашивайте, зачем я это сделала, поскольку, в общем-то, находилась у себя дома, в квартире, где я имею право быть. Но сработал инстинкт, потому что за последнее время от таких внезапных визитов я ничего хорошего не ждала.
Я угнездилась за тумбой письменного стола и осторожно высунула голову наружу. Положение для обзора было неудобное, виден был только крохотный пятачок между столом и диваном, и там я различила две пары ног.
Одни я узнала сразу по ботинкам. Очень хорошие ботинки дорогой коричневой кожи. Итальянские. Знакомые такие ботиночки. Видела я их уже как-то раз. Они были надеты на том самом типе, который заходил к нам, разыскивая Лидию. Еще наврал свекрови, что он ее двоюродный брат. Она, кстати, не поверила, и правильно сделала, потому что я тут же выяснила, что не брат он никакой Лидии, а подельник. Посадила она его, а сама вывернулась.
Вторые ноги принадлежали моему мужу, у него от природы очень широкие ступни, да еще плоскостопие, поэтому приходится шить ботинки на заказ. Да еще там какие-то специальные стельки. В общем, эти ботинки я узнаю из тысячи других, и ноги тоже… Так вот, ноги мужа не шли, они волочились почти на весу, как будто их хозяина тащили волоком и бросили потом на диван. Судя по дальнейшему, так оно и было.
Итальянские ботинки топтались рядом.
– Ты, гнида, сейчас мне все расскажешь… – прошипел голос Лугового. – Ты скажешь мне, сучонок, куда она делась! Адресок подробный напишешь, а не то…
Я поняла, что Луговой схватил моего благоверного за горло, потому что послышалась возня и ноги в ортопедических ботинках заерзали по полу. Если вы думаете, что в душе у меня шевельнулось сочувствие, то глубоко ошибаетесь, потому что мне самой ужасно хотелось узнать, где же находится Лидия. А в том, что свекровь с мужем что-то про это знают, я почти не сомневалась.
– Но я ничего не знаю! – прохрипел полузадушенный голос моего муженька.
– Знаешь! – послышался звук удара и стон. – Знаешь, сволочь! Мне паспортистка сказала, что твоя мамаша с Лидкиным паспортом приходила ее выписывать. Значит, она с ней виделась! Я Лидку знаю, она никому не доверяла! А уж если паспорт свой в руки дала, стало быть, были у нее с твоей мамашей какие-то дела!
– Не было ничего, уехала она, исчезла из нашей жизни! – Муж хрипел все сильнее, и я забеспокоилась: а ну как этот Луговой переусердствует и придушит мужа? И что тогда делать? Еще на меня все свалят и уж точно привлекут как свидетеля. И вообще хоть муж и достал меня жутко, однако смерти я ему все же не желаю…
Я осторожно передвинулась за тумбой, переменила положение и выглянула, не боясь быть замеченной, потому что эти двое были так заняты выяснением отношений, что не до меня им было.
Точно, Луговой держал одной рукой мужа за горло, а второй бил его по щекам, да еще пинал коленкой в живот. Голова у Виталика болталась, как тюльпан на ветру, он стонал и хрипел.
– Где она? – Луговой вошел в раж и кричал уже громко, ничуть не понижая голос. – Ты скажешь, глист паршивый, иначе убью! Но прежде кишки выну без наркоза и на забор намотаю!
В пылу беседы он слишком сильно сдавил Виталику горло, и тот засучил ногами.
– Боишься? – оживился Луговой. – Правильно боишься! Давай говори, а то поздно будет!
Виталик замахал руками, он бы и хотел говорить, но уже не мог, только хрипел, лицо его стало синим, глаза выпучились.
Я под столом не знала, что и делать, попыталась вылезти, но тут в комнате появилось новое лицо. Точнее, старое, хорошо мне знакомое. Свекровь возникла на пороге и увидела, как душат ее сына. Думаете, она закричала, стала ломать руки или упала в обморок? Не угадали – не медля ни секунды, она пересекла комнату, стараясь ступать по возможности тихо, взяла со стола лампу на бронзовой подставке и с размаху опустила ее на голову Лугового. Он свалился на пол, как мешок, не охнув, не вскрикнув, не застонав.
Свекровь постояла минутку над ним, убедилась, что он недвижим, и только тогда подошла к сыну, который, надо сказать, вполне самостоятельно сел на диване и только покашлял немного, держась за горло.
– Мама… – прохрипел он, – мама…
Тут взгляд его упал на Лугового, который валялся на полу, не подавая ни малейших признаков жизни, и под головой его расплывалось кровавое пятно.
– Что с ним? – Муж вытянул вперед дрожащие руки. – Он жив?
– Пойди и посмотри! – сказала свекровь не своим, а каким-то простуженным голосом.
– Я не могу… – проблеял этот урод, – я… я боюсь…
Свекровь вздохнула, подошла к Луговому и решительно перевернула его на спину. Мне из-за стола не видно было, но Виталик взвизгнул:
– Он мертв! Ты его убила!
– Если бы я этого не сделала, он убил бы тебя, – спокойно возразила свекровь.
– О-ох! – протяжно простонал Виталик. – О-ох!
– Что с тобой? – встревожилась свекровь. – Опять?
Я извернулась и села повыше, так чтобы видеть их лица. Муж сполз с дивана на пол и сидел теперь, закрыв лицо руками и непрерывно стеная. Затем стал раскачиваться из стороны в сторону и бормотать что-то неразборчивое.
– Перестань! – с досадой сказала свекровь. – Сейчас не время!
Муж передвинулся ближе к телу, а когда влез в лужу крови, то закричал и отшатнулся.
– Кровь… – бормотал он, – всюду кровь… как тогда с Лидой… Я не могу… не могу, эта кровь… ее не отмыть никогда…
– Прекрати! – закричала свекровь. – Немедленно возьми себя в руки! Сейчас не время с тобой возиться!
– Я этого не вынесу во второй раз! – Виталий отнял руки от лица. – Это невозможно!
– Да? – Свекровь с размаху залепила ему пощечину. – Что-то ты, сыночек, недопонимаешь! Может быть, это я приволокла в дом эту шалаву, эту приблудную девку? Нет, это был ты! Привести в дом бабенку, встреченную на курорте! Жениться на ней! Ты забыл, как ругался со мной, как обзывал меня по-всякому? Мне пришлось согласиться на этот брак, хотя я видела, что ничего хорошего из этого не выйдет!