Ты, говорит, сейчас иди, да не болтай там с журналистами, кто ты да что. И между делом за дверь ее выпихнула. Лариса стоит в полном обалдении, потом деньги в руке увидела – двести долларов мамочка не пожалела. Сунула, чтобы отвязаться, как будто не родной дочери, а побирушке вокзальной. А какая разница? Только в количестве денег. Да разве Лариса за этим приходила? Она в глаза матери поглядеть хотела и спросить, за что же та ее из своей жизни выбросила? И ладно бы вообще детей не любила, так нет, родила двух дочек, любит их, балует… А на Ларису ей и слова ласкового жалко.
Хотела Лариса деньги вернуть, да такая слабость накатила, слезы текут, к ногам будто гири пудовые привязали. И тут на выходе в холле гостиницы перехватил ее тот журналюга, что на показе был. Слонялся там, все высматривал, вынюхивал. Ну, Лариса ему просто как с неба упала. Пристал как банный лист, в кафе затащил, утешает, по ручке гладит. Кофе заказал, пирожных. Влез, в общем, в душу, это они умеют. И рассказала ему Лариса все как есть, всю свою жизнь в деталях и подробностях. И не спьяну на нее такой приступ откровенности напал, никогда в рот спиртного не брала, даже от пива ее тошнит. Уж очень расстроилась после своего визита к мамочке. Хотя чего и ждать-то было? Но вот надеялась на что-то, молодая была, глупая…
А дня через два прибегает к ней подружка – та самая, с которой на показе были. И тычет в нос газету. А там… мама дорогая! Целая страница, и все про мамочку. И как она ребенка новорожденного бросила чуть не в роддоме, и как мужа первого до смерти довела – якобы он от неразделенной любви страдал и умер, и про то, как Лариса с бабушкой едва не с помойки питались. Наврал, в общем, журналюга этот, как хотел, не так ему Лариса рассказывала. И щелкнуть сумел Ларису всю зареванную. Вид и правда несчастный и больной.
Только Лариса статью прочитала – звонок телефонный из Москвы, мамочка на проводе. Тоже там у себя газету прочитала и как начала орать. Как только Ларису не обзывала, сначала просто дрянью и сволочью, а потом и вовсе непечатные слова пошли. Потом говорит, что знать Ларису не желает, как будто раньше сильно дочерью интересовалась.
Ах так, Лариса думает, ну ладно, узнаешь ты меня! И пошло-поехало. Статья-то большого шума наделала, мамочка тогда популярной была. Этим журналистам только дай факты жареные, разнесут по всей стране, от себя присочинят, у них работа такая. А тут тема лакомая – просто мексиканский сериал, дочка, брошенная в младенчестве. Ну и начали к ней обращаться, то из одной газеты, то из другой, в журнал толстый с фотографиями, на радио, на телевидение даже к Малахову приглашали, только Лариса не смогла поехать, заболела тогда воспалением легких. Наговорила тогда Лариса много лишнего. Сейчас-то понимает, что неправильно поступила, но не было рядом никого поумнее, кто посоветовал бы промолчать. Не зря народ говорит, что ни к чему сор из избы выносить, только себе хуже сделаешь.
Так и вышло. Мамочке-то эта история только помогла, рекламу бесплатную сделала. Хоть с мужем-художником она развелась, стали ее приглашать сниматься в сериалах, деньги, видно, пошли хорошие, она их на свою внешность тратила, пригласили передачу на первом канале вести. Давала она и ответные интервью, где мужа своего первого, отца Ларисы, просто грязью поливала – и бил-то он ее, и заниматься любимым делом не давал, и ребенка тайком увез. Лариса за отца обиделась, тоже в ответ про мамочку пару ласковых слов сказала, в общем, несколько месяцев такое продолжалось, а потом все затихло, упал интерес публики. Только Ларисе все это боком вышло.
Она вытянулась на диване. Нет, плохим специалистом был тот психоаналитик, что советовал не бежать от воспоминаний, как переберешь все – такая тоска накатывает.
Тем не менее Лариса заснула крепко и утром спала долго.
Старик экскурсовод откашлялся, оглядел посетителей и продолжил простуженным голосом:
– Инквизиция – специальный судебный орган католической церкви в Средние века, созданный для борьбы с еретиками и инакомыслящими. Инквизиция была учреждена римским папой Иннокентием Третьим в начале тринадцатого века, первоначально для борьбы с альбигойской ересью на юге Франции, но позднее она распространилась и на территорию Италии, а затем инквизиторские трибуналы были созданы в Италии, Германии, Испании, Нидерландах и Португалии…
Высокая женщина с короткими черными волосами слушала экскурсовода вполуха. Она внимательно разглядывала прочих участников экскурсии.
Сегодня утром ей пришло СМС-сообщение от того таинственного гостя, чьи приказы она беспрекословно выполняла, от человека с бритой головой и глубоко посаженными глазами.
Мессер приказал ей прийти в западный флигель Петропавловской крепости, где располагается выставка, посвященная истории инквизиции и средневековых орудий пыток. И вот она приехала в крепость, купила билет, вошла в мрачный флигель с низкими сводчатыми потолками и теперь вместе с другими посетителями слушает лекцию сутулого старика – а мессер все не появляется.
Женщина еще раз осмотрела всю группу.
Две девушки-готки в длинных черных платьях, с прилизанными черными волосами и мрачным депрессивным макияжем, как зачарованные разглядывали орудия пыток. Тщедушный школьник в сползающих на нос очках, типичный «ботаник», записывал каждое слово экскурсовода – видимо, готовил реферат для урока истории. Остальные посетители были людьми совершенно случайными, и в любом случае мессера среди них не было.
Женщина поплотнее запахнула куртку – в помещении было сыро и холодно, как будто они и впрямь находились в мрачных казематах инквизиции.
– По приговору инквизиции сотни тысяч людей были обречены на смерть за вымышленную связь с дьяволом, инакомыслие и колдовство, – продолжал экскурсовод. – Жертвами трибуналов инквизиции стали выдающиеся мыслители и ученые прошлого – Ян Гус, Джироламо Савонарола, Джордано Бруно, Галилео Галилей, Томмазо Кампанелла, Николай Коперник… в ходе судебных процессов инквизиции широко применялись пытки. В Средние века для усовершенствования процесса пыток и получения признаний инквизиторами было создано множество хитроумных приспособлений и инструментов…
Он достал большой клетчатый платок, громко высморкался и снова заговорил:
– Наша выставка представляет заинтересованному посетителю целый ряд моделей средневековых орудий пыток. Сейчас мы пройдем в следующий зал, где вы увидите приспособления, использовавшиеся в качестве орудий наказания по приговору суда…
Экскурсовод прошел через арку в соседнее помещение, такое же мрачное и холодное, и, немного подождав, пока там собралась вся группа, продолжил:
– На стенде слева вы видите позорную маску, маску богохульника, покаянные рубахи, ручные и ножные кандалы, железный намордник. Рядом расположены флейта-шумелка и скрипка сплетниц. Справа от них находятся орудия, применявшиеся непосредственно для осуществления смертной казни – колесо, ручная пила, двуручный топор, кол. Дальше расположен несколько неожиданный экспонат – пояс целомудрия: по мнению организаторов выставки, он также являлся своеобразным орудием пытки, которой подвергали себя женщины по собственному желанию или по воле мужчин. В любом случае этот экспонат дает представление о нравах и обычаях Средневековья.