Однако на кухне все было сделано удобно для человека, который не может встать на ноги. Посуда стояла низко, в помещении было просторно и свободно, никакой лишней мебели – стол, два стула, шкафы встроенные. Проходы широкие – чтобы кресло прошло. Исключение составлял пуфик, покрытый махровым полотенцем, стоявший около окна.
Володя управлялся на кухне ловко и уверенно – привык, видно. И все же пироги о чем-то да говорили. И удивительная чистота. Лариса призналась себе, что у нее в квартире такой чистоты нету. Полотенце в ванной было свежайшее, кафель блестел, в раковине отражался потолочный светильник. Ну не сам же он все это делает. Нет, определенно, присутствует тут женщина…
Словно в ответ на ее мысли Володя, накрыв стол и наливая в чашки крепкий черный чай, крикнул куда-то в глубину квартиры:
– Михаил, иди сюда!
Это было так неожиданно, что Лариса вздрогнула. Впрочем, она всегда так реагировала на имя своего бывшего мужа, ничего не могла с собой поделать. Почти три года прошло, как развелись, а все никак она не успокоится. При звуке этого имени в голове начинают звучать все те слова, что кричала ей свекровь, а потом и муж. Да нет, кричал он, а свекровь никогда на нее голоса не повышала. Она вообще к Ларисе никогда напрямую не обращалась, все гадости норовила через своего сыночка передать. Он и старался от всей души.
– Мишка! – снова крикнул Володя. – Хорош дрыхнуть, дуй скорее на кухню!
«Значит, не женщина с ним живет, а мужик какой-то, – подумала Лариса, – вроде сиделки, что ли… Все же странно…»
– О, идет! – Володя повернулся к Ларисе и подмигнул. – Сейчас познакомитесь! Только ты к нему не лезь с нежностями…
«Больно надо», – чуть было не сказала Лариса, но вовремя прикусила язык, потому что в проеме арки, что вела из кухни в прихожую, возникло что-то большое, пушистое и коричневое. То есть не очень большое, размером не с бегемота, конечно, и не с большую собаку. Но вот маленьких комнатных собачек, каких-нибудь йорков и чихуа-хуа, поместилось бы в этом чудище штук восемь, да еще и место осталось бы для парочки китайских хохлатых.
– Ой, кто это? – обомлев, спросила Лариса.
– Миша, познакомься, это наша гостья, – громко сказал Володя, – она пришла по делу и ненадолго, так что ты уж будь так добр, не начинай безобразничать.
Чудовище неторопливо вошло в кухню, сладко потянулось, распластавшись на кафельном полу, и оказалось обычным котом, только очень большим. Но, возможно, так казалось из-за лохматости.
– Ну, надо же… – Лариса с опаской подошла ближе, – прямо медведь какой-то…
– Угу, я и назвал его Михайло Потапычем.
Кот поднял круглую голову с небольшими плотно прижатыми ушами и посмотрел на Ларису пристально и недоверчиво. Глаза у него были цвета болотной тины.
– Он в мастерскую не ходит никогда, потому что запах лака ему не нравится, – болтал Володя, – лентяй такой, зимой вот тут, у батареи ошивается, – он показал на пуфик, – а сейчас еще не топят, так он в кровати валяется целый день, даже постелить не дает. Ох, тетя Лида на него ругается, иногда и полотенцем ему попадает!
И снова Лариса удержалась от вертевшегося на языке вопроса – кто такая тетя Лида, хотя спросить хотелось. Она тут же рассердилась на себя – какое ей дело, как живет Володя и с кем? Они едва знакомы, вполне возможно, что она больше никогда не придет в эту квартиру. Даже точно не придет – что ей тут делать?
Пирожки были чудесные – румяные, ровные, но разной формы.
– Которые круглые – те с мясом, обычные – с капустой, а расстегаи – с рыбой, – отрапортовал Володя, – налетай!
А сам раскрошил один расстегайчик на блюдечко и подал на пол коту.
– Ужас, как наелась! – через некоторое время сообщила Лариса. – Это просто неприлично – так вкусно.
– Тетя Лида еще и не такое может! – закивал Володя. – Ну, что опять глаза опускаешь? Спросить хочешь – кто она такая, кем мне приходится? Да формально никем, мамы моей подруга. Была. Когда вот эта хрень со мной случилась, много тут всего произошло. В общем, когда я один остался, она и объявилась. Теперь вот приходит раза три в неделю, хозяйничает тут. Мишка ее не обижает.
Лариса встала, чтобы подлить себе чаю, а когда собралась сесть, оказалось, что место ее занято котом. Она сдвинула стул, и кот тут же зашипел, как масло на раскаленной сковородке.
– Михаил! – нахмурился Володя. – Оставь свои шуточки!
Кот глянул на Ларису злобно и изготовился к прыжку.
– Спасибо, я напилась! – поспешно сказала она. – Может, продолжим со шкатулкой?
Она прошла вперед, а Володя показал за спиной коту кулак. На что кот, надо сказать, не обратил ни малейшего внимания.
– Что там внутри? – спросила Лариса, когда они оказались в мастерской, а противный котище свернул в спальню.
Лариса бросила мимолетный взгляд ему вслед – в спальне была кровать с приспособлением для инвалида, еще тренажер и телевизор.
– Ты ее открывал? – повторила она вопрос.
– О, тут тоже не все просто! – усмехнулся Володя. – Ты видишь здесь замочную скважину?
– Нет, и ключа мне Илья Васильевич не дал, – огорченно сказала Лариса, – но, знаешь, он ее при мне открывал!
– И что там внутри?
– Я не смотрела… – она покаянно наклонила голову.
Владимир погладил крышку, потом бока, потом поколдовал над передней панелью.
– Эти шкатулки всегда делались с секретом, – бормотал он, – даже с несколькими секретами. Понимаешь, это как в компьютерной игре – несколько уровней, причем чем дальше, тем сложнее.
Пальцы его пробегали по передней стенке шкатулки, и вот он повернул крошечный шпенечек, казалось, это просто заусениц на дереве или щепочка откололась. И внезапно открылась скважина замка, а Лариса изумленно ахнула.
Володя подмигнул ей и велел приподнять шкатулку, а сам стал ощупывать ее снизу.
– Раз есть замок, должен быть и ключик… – говорил он ласково, – ну-ка, девочка, давай, помоги мне.
Лариса покосилась на него – с чего это такая фамильярность, – но тут же сообразила, что девочкой он называет не ее, а шкатулку.
Выражение лица у него было трепетное и сосредоточенное, как будто он прислушивается к чему-то. И тут раздался еле слышный шелест, потом звон, и на стол упал крошечный ключик.
– Второй секрет раскрыли, – удовлетворенно сказал Володя, поворачивая ключик в замке, потом осторожно приподнял крышку.
Шкатулка открылась с противным скрипом, и Лариса с Володей едва не стукнулись лбами, пытаясь заглянуть внутрь.
Внутри не было ничего – только пыльное дно, выстеленное когда-то бархатом или сукном, сейчас же от ткани остались несимпатичные ошметки. Пахнуло пылью, и Лариса закашлялась. Володя пинцетом вытащил остатки ткани и протер дно шкатулки ваткой, смоченной какой-то пахучей жидкостью.