– Нет слов! – ответила я, и была совершенно искренна. Я действительно никогда прежде не видела такой совершенной красоты.
Мы спустились на пляж, покрытый крупным белым песком. Тихая, невероятно чистая вода раз за разом набегала на этот песок, подкатываясь к нашим ногам.
Этот пляж действительно был собственностью соседнего отеля, но сейчас на нем не было ни души – видимо, не сезон. Мы с Норой лежали на горячем белом песке, среди которого блестели маленькие обкатанные морем яшмы и агаты, и разговаривали. Как выяснилось, она здесь уже не первый раз и приезжала сюда не одна – ее муж был увлеченный дайвер, каждое утро он уплывал в море на кораблике по имени «Одиссей», а Нора ждала его, как Пенелопа, планомерно обследуя окрестности. Сама она дайвингом не занималась по причине здоровья – у нее были слабые сосуды, и врач категорически запретил погружения.
– Так ездили бы по отдельности! – предложила я.
Нора ничего не ответила, но бросила на меня такой взгляд, что я моментально осознала всю бездну своей наивности.
Еще глубже я осознала ее, увидев вечером в холле отеля Нориного мужа – крепкого кривоногого мужчину с загорелой лысиной, густой порослью черных волос на груди и наглыми карими глазами, не пропускающими ни одной юбки.
Повалявшись немного на пляже, Нора вбежала в воду, разбрасывая вокруг сверкающие фонтаны брызг, нырнула и поплыла быстрыми точными гребками.
Я последовала ее примеру, но тут же выскочила из воды как ошпаренная. Буквально как ошпаренная – такая холодная была эта лазурная вода. Кажется, я даже завизжала – во всяком случае, две чайки испуганно сорвались со скалы.
Нора проплыла метров сто, неторопливо вышла на берег, растерлась жестким полотенцем и повернулась ко мне:
– Ветер с берега, поэтому вода такая холодная. Да и вообще, еще не сезон.
– А ты как же?
– А я привыкла.
Потом мы сидели на берегу и следили за огромной чайкой, которая что-то ловила в прозрачной прибрежной воде. Когда она, наконец, вытащила свою находку на берег, это оказалась большая морская звезда. Чайка пару раз неловко ткнула ее клювом, но тут какой-то звук спугнул ее, она взлетела, широко раскинув белоснежные крылья, и скрылась за левым мысом.
Нора встала, подняла брошенную чайкой звезду, внимательно осмотрела ее и потом широким мастерским броском забросила обратно в воду.
– Жить будет! – удовлетворенно проговорила она.
Потом мы с ней часто приходили на этот безлюдный пляж, и вскоре я привыкла к ледяной воде. А еще мы постепенно обошли весь мыс – от Тур Фондю на южной оконечности до соленых болот возле северного основания мыса, ближе к городу Иеру. На карте эти болота были отмечены длинноногой розовой птичкой, из чего я сделала вывод, что в них гнездятся фламинго. Так и оказалось.
Мы с Норой шли по песчаной косе, с одной стороны которой ровно и глубоко дышало море, а с другой лежало неподвижное тусклое зеркало болотистой лагуны. Коса была отделена от лагуны низким плетеным заборчиком, чтобы любопытные прохожие не мешали спокойному существованию птиц. И никто из дисциплинированных европейцев не покушался на птичий покой, хотя перепрыгнуть заборчик или просто перешагнуть его ничего не стоило.
Мимо нас в сторону Иера проезжали редкие велосипедисты – по одному и парами, пробегали поджарые бегуны с прикрепленными к плечу маленькими компьютерами, контролирующими пульс и дыхание и отмечающими пробег.
Нора шагнула в сторону и легко вскочила на большой камень возле самого плетня. Приложив руку козырьком к глазам, вгляделась в лагуну и сделала мне знак. Я поднялась на камень рядом с ней и посмотрела в ту же сторону.
Сначала я ничего не разглядела из-за слепящих отблесков солнца на воде, но когда глаза привыкли или освещение немного сменилось, я увидела десяток изящных голенастых птиц, расположившихся на отмели. Они прохаживались по воде, замирали, наклонялись, опуская в воду изогнутые клювы, совершали сложные пируэты, как будто танцевали медленный старинный танец.
Единственное разочарование ждало меня: фламинго оказались не розовыми, а белыми.
Но вдруг одна из птиц широко раскинула крылья, и я глубоко вздохнула от восхищения: изнанка крыльев была нежно-розовой, с отчетливой черной каймой.
Переговаривались фламинго резкими, неприятными голосами, напоминающими кошачье мяуканье.
К середине дня дайверы возвращались, и Нора покидала меня, присоединяясь к мужу.
По вечерам вся их шумная компания оседала в ресторанчике «Стелла де Маре», в двух шагах от нашего отеля. Они сдвигали столы, обсуждали очередное погружение, громко смеялись, пили, пели песни. Немногочисленные французы удивленно косились на них, неодобрительно перешептывались.
Нора сидела рядом с мужем, зорко следя за ним. Там же, в этой компании, бывал каждый вечер и Сурен Степанович. Это был плотный, немного сутулый мужчина средних лет с густыми сросшимися бровями на решительном смуглом лице. В отличие от Нориного мужа он держался подчеркнуто скромно, но с достоинством, говорил мало и негромко, но его при этом внимательно слушали, иногда шутил, причем, судя по взрывам смеха – шутил удачно. Впрочем, именно Норин муж, кажется, сошелся с ним ближе других. Точнее, у меня сложилось впечатление, что эти двое были знакомы прежде, да и Нора здоровалась с Суреном как с человеком давно знакомым.
Я в этот ресторанчик если и заходила, то пораньше – когда там было почти пусто. Шумное застолье меня не привлекало, да и общих интересов с дайверами не находилось. Хотя, конечно, живя рядом в небольшом отеле, я с ними волей-неволей сталкивалась и благодаря Норе большинство знала по именам.
И вот, увидев в аэропорту именно этого немногословного и спокойного Сурена, Вадим почему-то ужасно перепугался. Перепугался и всерьез занервничал.
Я очнулась от воспоминаний, потому что официантка принесла мне свинину с ананасами под кислым соусом, а соседу – утку по-пекински. И очень извинялась за задержку.
– Не стоит так расстраиваться, я никуда не спешу, – машинально ответила я.
Сосед даже не поднял головы, так был увлечен своей уткой, однако я поняла, что хватит расслабляться. И что, возможно, я напала на след. Поскольку не остается никакого выхода, то можно сделать смелое предположение, что убийство Вадима связано с той встречей в аэропорту. Не стану наговаривать на серьезного человека – Сурен выглядел очень прилично, но испуг Вадима был странным и подозрительным, особенно учитывая последующие события.
В последний день пребывания в отеле мы с Норой обменялись адресами и телефонами – как всегда бывает при таких коротких отпускных знакомствах. И как всегда бывает, вернувшись в город, к своей обычной жизни с ее заботами и неприятностями, я совершенно выбросила Нору из головы.
Но сейчас, вспомнив тот странный эпизод в аэропорту, я решила, что нужно найти ее координаты, позвонить и расспросить, кто такой этот Сурен Степанович.