Ребенок счастливо хохотал и лез пальцами во все жидкое и желеобразное, а потом грязными руками хватал дядю за штаны и футболку.
Тем временем в гостиной происходило поистине грандиозное объяснение в любви.
– Лена, – сказал Антон, сверкая глазами, как герой какой-нибудь старой ленты, где мимика заменяла слова. И быстро подошел к предмету своей внезапно вспыхнувшей страсти. Подошел совсем близко. – Лена, увидев тебя, я словно родился заново. Ты – женщина из моих снов. Я искал тебя всю жизнь! – И он протянул ей букет.
Лена взяла букет, уткнулась в него носом, после чего без перехода пала Антону на грудь. Они, разумеется, стали целоваться, обмениваясь междометиями и короткими фразами, из которых довольно быстро выяснилось, что они полюбили друг друга с первого взгляда, уже не смогут друг без друга жить, и совершенно неважно, что думают об этом все остальные представители рода человеческого. Что им не страшны никакие трудности, и оба готовы на все, лишь бы оставаться вместе. Ими овладело фантастическое, глупое и совершенно необъяснимое счастье, которое делится только на двоих и обрушивается обычно в самый неподходящий момент.
Когда раздался звонок в дверь, Лена, обнимавшая Антона двумя руками за шею и прижимавшаяся щекой к его груди, пробормотала:
– Кто-то к Диме пришел. Мы не имеем к этому никакого отношения, правда? Поэтому нужно закрыть дверь в комнату.
Звонок оказался настойчивым, он все звонил и звонил, поэтому Антон, пятясь, дотянулся рукой до двери в гостиную и захлопнул ее.
– Машка не орет, значит, ей с Димой хорошо, – сказала Лена, снова приникнув к груди Антона. – Наверное, он с ней справляется.
– В конце концов, он мой друг, – поддержал ее тот, – и вполне может дать нам полчаса времени. Хотя он говорил, что долго вряд ли продержится. Я обещал ему, что мы будем только разговаривать.
– Мы разговариваем, – сказала Лена и тотчас встрепенулась: – Можно включить музыку. Если Машка ворвется, мы как будто танцуем!
Тем временем Грушин, держа Машку поперек туловища, отправился открывать. Увидев, что дверь в гостиную закрыта, он хрюкнул, но разделить негодование было решительно не с кем, поэтому хрюканьем все дело и ограничилось. Кто стоит за входной дверью, он не знал, но предполагал самое простое: почтальон, соседи, участковый милиционер, торговец картошкой...
Однако действительность превзошла его ожидания. За дверью обнаружился муж. То есть Ленин муж и Машкин папа. Увидев его, Грушин клацнул челюстью, как аллигатор, попытавшийся поймать птичку.
– Уж кого не ждали, того не ждали, – очухавшись, пробормотал он. Получилось довольно негостеприимно, но гость ничего не заметил.
Ленин муж был невысок ростом, но зато плечист, накачан и наверняка умел хорошо драться. Все его вещи помещались в рюкзачке.
– Здравствуй, Дима, – сказал он и тут же воскликнул, увидев дочку: – А вот и мой поросенок! Как же я соскучился по моему поросенку!
Он сразу же выхватил Машку у Грушина, подбросил вверх и поймал с ловкостью, которая свидетельствовала о долгих тренировках. Девчонка радостно завизжала, и если бы не музыка, игравшая в гостиной, влюбленные от этого визга наверняка пришли бы в себя.
– Привет, привет, – поздоровался Грушин, лихорадочно соображая, как держаться и что теперь будет. – Каким ветром тебя сюда занесло?
– Да уж точно не попутным, – крякнул Алексей и вошел в квартиру вслед за хозяином. – Меня с работы не отпускали, но когда позвонила Ленка со своим заявлением, я решил, что надо ехать.
Машка перестала верещать и теперь мурлыкала на руках у папочки, обняв его руками и ногами. Поэтому ботинки родителю пришлось снимать без помощи рук.
– Так она действительно тебе позвонила! – с тревожным оживлением сказал Грушин.
– Позвонила, позвонила. Кстати, где она?
– Она... Она в гостиной. Там ко мне друг пришел, надо было его чем-то занять... Вот она и...
– Угу, угу, – быстро проговорил Алексей.
Стало ясно, что патологической ревностью он не страдает и мысли его явно заняты чем-то другим. Грушин помимо воли испытывал к Алексею сочувствие. Человек создал семью, выстроил отношения, любит жену... А она...
Грушин плохо представлял себе механизм измены. То есть он представлял, конечно, но вообразить себя в роли обманщика ну никак не мог. Если бы у него была жена – близкая, родная женщина, которую знаешь как самого себя и с которой можно быть самим собой, – разве смог бы он обмануть ее?! Немыслимо.
– Пойдем-ка мы с тобой на кухню, – сказал Грушин, решительно проталкивая гостя по коридору в означенное помещение. – Попьешь с дороги чайку. А пока ты будешь пить, я Лену позову.
– Нет, ты погоди, – неожиданно заволновался Алексей. – Пусть она некоторое время там побудет. – Он воровато оглянулся через плечо. – Мне с тобой поговорить нужно. Посоветоваться, понимаешь? Тет-а-тет.
– Да? – спросил Грушин. – Ну ладно.
Он понимал, что советчик из него никакой, но трусливо молчал.
Очутившись на кухне, Алексей усадил Машку на стул и начал развязывать рюкзачок, приговаривая:
– А кому это папа подарок привез?
– Масе! – закричала девчонка.
– А может быть, какой-то другой девочке? Какой-то послушной, умной девочке?
– Масе! – еще громче завопила та.
Грушин подумал, что хорошая мать должна услышать эти вопли, даже если у нее помрачился ум, но со стороны гостиной по-прежнему не доносилось ни звука. Ничего, кроме приглушенной музыки. Представив, как эти двое идиотов целуются, позабыв о его предупреждении, он скрипнул зубами.
Тем временем Алексей достал из рюкзачка длинную коробку и жестом фокусника открыл крышку. В коробке лежала кукла – вся в мелких кружевах и кудряшках – и смотрела на свою новую хозяйку холодными голубыми глазами. Грушин полагал, что маленькая бандитка немедленно схватит куклу за голову, но ребенок от восторга буквально потерял дар речи.
– Нравится? – с гордостью спросил папаша. – Ну, тогда ты поиграй пока, покорми куклу кашей, а мы с дядей Димой немножечко поговорим, хорошо?
Протянув руки, Машка осторожно взяла куклу и уставилась на нее с обожанием. Потом тихонько заворковала над ней, и стало ясно, что у взрослых появился реальный шанс обсудить свои дела.
– Не представляю, как Ленка теперь поступит, – поделился Алексей с Грушиным своими опасениями. – Ведь ты наверняка уже все знаешь, правда?
– Да уж знаю, – промямлил тот.
Он чувствовал себя предателем: Антон был именно его другом, кроме того, карусель закрутилась здесь, в его собственной квартире.
– Скорее всего, она со мной разведется, – продолжал рассуждать Алексей. Грушина неожиданно поразила странная деловитость его тона. Как будто он не жену терял, а обсуждал проблемы обмена квартиры. – У Ленки такой характер – нечеловеческий. Если она скажет – развод, значит – развод.