Правда однажды, выходя после работы из здания «Сапфир Плаза», Родион заметил, как Карина Крупенникова, которую он отпустил домой минут двадцать назад, садится в припаркованную напротив входа машину. Родиону эта машина была хорошо знакома — элегантный кабриолет нежно-зеленого цвета принадлежал Маше Зарецкой. Маша, заметив его, лишь приветливо помахала рукой и быстро уехала, даже не сделав попытки заговорить. Когда Родион увидел их вместе, его подозрения ожили, и он напрягся. Но потом вдруг подумал, что бдительность — это, конечно, здорово, только не надо сходить с ума — всему могут быть самые простые объяснения. Ведь они подруги, почему бы им не встретиться? А разговаривать Маша не стала, потому что они куда-то опаздывали.
Его не поглотила мания преследования, но подспудно он все же ждал непонятных гадостей, поэтому стал раздражаться по пустякам, придираться к сотрудникам, злиться на официантов, на пешеходов, которые медленно переходили дорогу перед его автомобилем. Те, кто знал Марьянова много лет, удивлялись, что это вдруг произошло с Родионом, всегда спокойным, рассудительным и корректным.
На его состоянии, вероятно, сказалось и то, что он так до сих пор и не смог помириться с Ноной. Когда Марьянов с ней заговаривал, она дулась, уходила в свою спальню. Когда же он включал телевизор или ложился отдыхать, она начинала тщательно продуманный полномасштабный скандал, который заканчивала оскорблениями и угрозами. Все это, естественно, отражалось на его настроении и душевном самочувствии.
Родион понял, что пора возвращаться к полноценной гармоничной жизни, если он не хочет стать клиентом психоаналитиков. Он снова начал по утрам посещать фитнес, возобновил занятия теннисом и восстановил индивидуальный график игр в гольф-клубе, который после памятной беседы с питерским рекламщиком временно заморозил, сочтя невозможным отвлекаться на спорт, когда против него плетутся интриги.
«Все, начинаю заниматься собой, — твердо сказал Марьянов себе. — Конечно, на всякий случай продолжаю внимательно отслеживать ситуацию внутри агентства и вокруг него. Береженого Бог бережет. Ну и Чиж пусть понаблюдает с высоты птичьего полета, — подумал он, имея в виду Петра Чижова, своего ангела-хранителя. — Надо же, такая, кажется, ерунда — какой-то невнятный разговор, а как повлиял на общее состояние и настроение! Итак, снова туда, где спорт, театр, кино, книги, где люди разговаривают о чем угодно, кроме работы».
Но если со спортом было просто — к нему Родион пристрастился с детства и все эти годы старался поддерживать форму, то со всем остальным могли возникнуть проблемы. Театр он не очень любил, к тому же театральный сезон все равно начинается осенью. Идти в кино одному не хотелось. Нона все фильмы смотрела на дисках, заманить ее в кинотеатр было невозможно, а приглашать на последний сеанс знакомых женщин казалось ему странным — ну не школьники же они, в самом деле.
Книги в последние годы в основном служили снотворным — ни одну он не смог дочитать даже до середины. За день уставал так, что засыпал на первых пяти страницах. «Ну а если не получается с посещением культурных мероприятий, то что остается? Эх, жаль, хобби у меня никакого нет. Собирал бы себе марки, значки, модели машин или монеты — вот было бы душевное утоление!» Собственно, нехитрая эта мысль о хобби и толкнула его в объятия членов клуба «Великий сыщик».
О его существовании Марьянов узнал где-то с месяц назад, когда во время очередного посещения фитнес-клуба случай свел его с Суконцевым.
Проплыв в бассейне свой коронный километр, Родион уже собрался уходить, когда в раздевалке появился пожилой мужчина. Круглое его лицо было сизым, отчего обвислый нос страшно напоминал перезрелый баклажан. Солидное пузцо свешивалось поверх плавок, выдавая всю правду о его любви к мучному и нелюбви к спорту. Этого человека Родион уже пару раз встречал и в бассейне, и в спортивном зале, однако познакомиться им до сих пор не довелось.
Немного потоптавшись возле своего шкафчика, толстяк, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, наконец решительно повернулся к Родиону.
— Простите, вы не могли бы мне помочь? — спросил он и тут же отвел глаза в сторону, как будто стеснялся того, о чем хочет попросить.
Как тут же выяснилось, он и впрямь стеснялся. Хотя по жизни это был человек деловой и серьезный, но в храме атлетичности чувствовал себя нерадивым студентом, выставленным на посмешище перед придирчивой экзаменационной комиссией. Как большинство тучных людей, он все время старался держаться особняком и не решался даже обратиться за консультацией к инструктору. Непонятно, чем Родион вызвал его доверие, но именно ему толстяк поведал о своем смятении и попросил при возможности помочь разобраться с тренажерами. Конечно же, Родион помог, и обрадованный обретенной возможностью сгонять лишние килограммы со знанием дела, его ученик представился по полной программе.
«Суконцев Валерий Аркадьевич, издательство „Конус“, главный редактор», — значилось в его визитной карточке, которую он сунул Родиону в руки при прощании.
— Обращайтесь в любое время дня и ночи — всегда к вашим услугам, — сказал новый знакомый.
После этого они при встрече раскланивались — но не более. В этот раз толстый Валерий не ограничился улыбкой, а направился прямо к Марьянову, протягивая для приветствия руку. Родион был вынужден осторожно пожать пухлую ладошку.
— Здравствуйте, что-то давно вас не видел! — проговорил Суконцев так радостно, словно они были закадычными друзьями.
Родион, который не слишком жаловал случайных знакомых, довольно сухо ответил:
— Работа. Был занят.
— Вот так все мы, — сочувственно вздохнул Валерий. — Работа, работа, и ничего для души. Не хватает времени на самое главное.
Поняв, что толстяк настроен на длительную беседу, Родион решил взять инициативу в свои руки и прекратить пустой разговор.
— Почему же, — отрезал он, захлопывая шкафчик и забрасывая на плечо спортивную сумку. — На тренажеры же время находим. А вы говорите…
— Погодите, погодите, — Валерий даже уцепил Марьянова за рукав. — Вы же не хотите сказать, что кроме работы и тренажеров больше никаких интересов у вас нет?
— Ну как же нет? — обиделся Марьянов. — Я плавание люблю, теннис, борьбу. Недавно к гольфу пристрастился.
— А для интеллекта, для души? — почти простонал Валерий. — Извините, если показался вам навязчивым, просто вы мне по-человечески симпатичны, вот я и… Я вас, кажется, задерживаю?
Марьянову стало жаль простодушного толстяка, и он, чтобы не обижать его, миролюбиво ответил:
— Все нормально. Для интеллекта я читаю всякие умные книги. Точнее, покупаю и пытаюсь читать. Но если честно, они просто скапливаются у меня на журнальном столе. И когда набирается приличная стопка, дарю своим знакомым с самыми лучшими рекомендациями. А для души я слушаю в машине любимую музыку.