Вдруг Марьянов уловил за дверью какое-то шевеление. Затем донесся звук осторожных легких шагов. «Нателла вернулась! — неожиданно обрадовался он. — Пришла в себя и вернулась». Приоткрыв дверь, он шагнул в коридор и…
И застыл на месте — прямо перед ним, прислонившись спиной к стене, стояла и широко раскрытыми глазами смотрела на него Карина Крупенникова.
— Что вы здесь делаете?! — страшным голосом спросил Марьянов, чувствуя, что сердце колотится вдвое быстрее, чем обычно. Он был в страшном замешательстве. — Вас кто сюда звал?
— Родион Алексеевич, я… Что у вас тут случилось? — Ее огромные голубые глаза наполнились слезами.
— Не вздумайте плакать, — процедил Марьянов и закрыл плечом дверь кладовки, чтобы его секретарша сразу не увидела тело и не упала в обморок. — У меня тут случилось самое страшное, что только может случиться. Несчастный случай. Погибли два человека — моя жена и моя приятельница.
Он выложил все это отрывистым тоном, отчаянно надеясь, что Карина не станет причитать и охать, трагически вопрошая, что теперь будет.
— По… Погибли? — прошептала та, хватаясь рукой за горло. — Я думала, та женщина в гостиной…
— Думали, она спит? Нет, не спит. Она умерла. Я вызвал «скорую помощь», — добавил он. — Но врачи почему-то не едут и не едут.
— Ваша жена тоже умерла? — переспросила Карина, задрожав всем телом.
— Да, она тут, в кладовке, — он мотнул подбородком. Разговор получался совершенно диким.
— Примите мои… То есть мне очень жаль. Родион Алексеевич, как это произошло?
— Не знаю. Мне кажется, они отравились. Обе ели корзиночки с кремом, которые я привез с собой.
— Из розового пакета?!
Карина обернулась и посмотрела в сторону гостиной, на стол, мимо которого она только что прошла.
— Не вздумайте трогать пирожные, — предупредил Марьянов. — Мне надо вызвать милицию.
— Не надо! — с неожиданной страстью воскликнула Карина и шагнула к нему, быстро заговорив: — Родион Алексеевич, вас сразу арестуют как главного подозреваемого! Я знаю, у меня так однажды двоюродный дядя вляпался и пропал ни за что ни про что. Два года в тюрьме сидел по ложному обвинению. Потом правда вскрылась, настоящего преступника арестовали, дядю выпустили, но было поздно. Он к тому моменту уже совершенно больной был и сломленный. Как только домой вернулся, сразу же слег и умер…
Она замолчала, не сводя с Марьянова умоляющего взгляда.
— А что вы мне прикажете делать? — сердито спросил он, понимая, что его секретарша права на все сто. — Бежать в лесопарковую зону и жить в дупле вместе с белками?!
— Вы же не виноваты в этом несчастье, правда? — спросила Карина с прежним пылом.
— Правда, — бросил Марьянов. — Но это еще нужно доказать.
— Вот и надо доказать! Только для этого у вас должны быть развязаны руки. Вы должны остаться на свободе.
Эти ее слова Марьянова ужаснули. Дело, значит, еще хуже, чем он себе представлял. Даже его секретарша понимает, что его немедленно схватят и начнут допрашивать.
— Я должен быть на свободе, — повторил он вслед за ней. — Но куда я пойду?
— Я вас спрячу! — с жаром пообещала Карина. — Я вас так хорошо спрячу, Родион Алексеевич, что вас никто никогда не найдет!
— Звучит зловеще, — пробормотал Марьянов, быстро прокручивая в голове свои возможности. — Вы не боитесь во все это ввязываться?
— Я уже ввязалась, — призналась Карина. — Я следила за вами.
— Следили? За мной?! Но с какой стати?
— Родион Алексеевич, — Карина торопливо оглянулась, — мне кажется, что нам лучше уехать прямо сейчас. Потому что, если вы вызвали «скорую», она должна появиться с минуты на минуту. А уж врачи немедленно позвонят в милицию, вы же понимаете, да?
— Вы предлагаете просто взять и уйти? И оставить здесь мою жену и… и Лену?
— У вас нет другого выхода. Карину трясло от волнения.
— Хорошо. — Он наконец решился. — Мне нужно кое-что сделать наверху. На чем вы приехали?
— На своей машине. Часа три назад.
— Вы что, все это время сидели в засаде?
— Да, — просто ответила она и взмолилась: — Родион Алексеевич! Я вам потом все расскажу. Давайте скорее!
— Хорошо.
Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их, встретился со взглядом Карины. В этом взгляде было и сострадание, и еще что-то такое, отчего у Родиона на миг перехватило дыхание. Справившись с внезапной слабостью, он спросил:
— А вдруг это банальное пищевое отравление? Как будет выглядеть мое исчезновение?
— Очень просто. Вы напились, ничего не помните. Не помните, как приехала жена, как приехала ваша приятельница. Уже едва соображая, вы вызвали секретаршу, то есть меня, и она — то есть я! — увезла вас домой.
— Ничего более дурацкого отродясь не слышал, — хмыкнул Родион.
— А вы знаете, что в дурацкие признания легче верят?
— Здесь еще была сестра моей жены, — признался Марьянов. — Вот она действительно напилась вдрызг. А когда узнала о несчастье, сбежала, прихватив с собой кое-что. — Он в двух словах рассказал Карине о записывающем устройстве и тут же спохватился: — Мне просто необходимо побывать в спальне и найти камеру. Должна же быть там камера, с которой шло изображение! Ждите меня здесь, хорошо?
Он побежал на второй этаж, а Карина, преодолевая страх и стараясь не обращать внимания на тело женщины, лежавшей на диване, принялась осматривать гостиную. Потом, задержав дыхание, заглянула в кладовку. Она понимала, что другой возможности отыскать хоть какие-то улики на месте предполагаемого преступления у них с Марьяновым уже не будет.
Возле тела Ноны, которая еще недавно вызывала у Карины одну только ненависть, лежала та самая сумочка, из-за которой в приемной разгорелся сыр-бор. Карина метнулась на кухню и поискала резиновые перчатки. Нашла их довольно быстро и натянула на руки. Потом вернулась в кладовку и открыла сумочку марьяновской жены. Вытащила оттуда записную книжку и несколько квитанций. Чтобы не вызвать подозрений милиции, сотовый она решила не уносить, а только посмотрела последние звонки и переписала номера телефонов, с трудом удерживая ручку негнущимися из-за перчаток пальцами. Потом зажмурилась и сфотографировала мертвую женщину своим сотовым.
Еще она сделала несколько фотографий гостиной, в том числе сняла накрытый стол и тарелку с оставшимися пирожными. Из сумочки Лены Божок она извлекла визитницу и несколько бумажек с записанными на них именами, телефонами и электронными адресами. Сотовый Лены не включался — или разрядился, или не работал вообще.