— Сюда давайте, сюда… Ну что ты пялишься, идиот? Тащи свою банду…
Что-то щелкнуло под черепной коробкой. Не может быть! Заманивает в ловушку? Но они и так в ловушке! И вдруг сообразил, что это неспроста, ветер засвистел в голове! Он пополз к Татьяне, схватил ее за руку, поволок, что-то хрипел, собирая остальных. Люди ломанулись к спасительной двери. Человек в проеме посторонился, первой влетела Татьяна, пущенная «дружеской» ногой. За ней кувыркнулся Коптелый — не пропил еще акробатическое мастерство… Василия пришлось буквально впихивать — он еще не настрелялся. Алексей влетел последним, его оттолкнули, и «приглашающий» задвинул массивный засов.
— Бегите прямо, потом налево, в коридор… Пока еще эти черти сообразят, куда вы делись, здесь несколько дверей…
Светили какие-то лампочки, но было очень узко. Длинный коридор, отворот… Люди вываливались в освещенный единственной лампой коридор, задыхались. Татьяна хваталась за сердце, с ужасом смотрела на своих товарищей (сегодня точно был не Татьянин день). Надрываясь, кашлял Коптелый, потом заявил:
— Не, блин, не мое, уж лучше я в запой, там спокойнее… — и стал сползать по стеночке.
Только Василий чувствовал себя нормально. Он раскраснелся, шумно дышал, но вновь хладнокровно перезаряжал двустволку. Слава богу, все живы, никого не зацепило! Последним в коридор ввалился… Антон Вертковский! Раскрасневшийся, в приличном пиджаке, с огромной «береттой» наперевес! С него ручьями лился пот, упитанные щеки тряслись от страха. Он глубоко вздохнул, прижался затылком к стене, закрыл глаза — а когда открыл, на него пристально смотрели четверо, и, по крайней мере, у троих накопилось много вопросов.
— Фу, успел… — выдохнул Антон. — Как чувствовал, что это вы там беспорядок наводите…
— Прости, — сглотнул Алексей, — я мог тебя убить. Тебе повезло, что в автомате не осталось патронов.
— Но не убил же. Ладно… Черт, вы все тут… — Щеки у Антона стали покрываться стыдливой краской. — Слушай, Леха, я все понимаю… — забормотал он, — сейчас не время оправдываться, но так уж вышло… Я, конечно, сволочь, но пока еще не последняя… В общем, простите, если можете, просто жизнь так завернула…
— Ладно, не грузись, — Коптелый тоже смутился. — Ты как-нибудь забегай, посидим… Только с собой приноси, а то у меня шаром покати…
— Забегу, обязательно забегу, — закивал Антон.
— Кстати, здравствуй, Антоша, — сказала Татьяна.
— Привет, Тань…
— Где Лида? — спросил Алексей.
— Блин, ты уже знаешь… — Антон подобрался. — В общем, так, Леха. Такое ощущение, что тебя сегодня ждали, здесь целая дивизия. Но не подумали, что вы из подвала полезете. Рудницкий с группой в девять рыл окопался в южном крыле, это далеко, вам не пробиться. С Лидой шестеро… — Антон сглотнул. — Это туда, — кивнул он подбородком в глубину коридора. — Три поворота, лестница наверх, там у Леонида Константиновича что-то вроде банкетного зала… Во всяком случае, пять минут назад они все были там… Остальные разбросаны вдоль особняка, наготове несколько джипов, чтобы броситься в погоню…
— Спасибо, — кивнул Алексей. — Ты с нами?
— Прости, — окончательно сконфузился Антон. — Не могу, пойми… Это моя жизнь. В ней всё… И Люсьен, она, кстати, через пять месяцев опять рожать собирается… Ну, пристрели меня…
— Ладно, все в порядке, — Корчагин ободряюще улыбнулся и похлопал друга по плечу. — Спасибо, что выручил.
— Слушай, Леха, подожди… — вдруг смущенно забормотал Антон. — Я понимаю, что ты Рудницкому отомстить собрался, мешать не буду, хотя он мне и платит. Но что касается Лиды… Я хочу сказать, что если ты питаешь какие-то иллюзии, то лучше забудь. Все сложно, Лидия Викторовна уже не та…
– Разберемся, – перебил Алексей, проглатывая ком в горле. – Бывай, Антоха…
Видимо, хотелось судьбе свести их вместе! Иначе почему так вышло, ведь шанс «лобового столкновения» был крайне невелик? Коридоры в этой части подземелья замысловато путались, и на лестницу выбегали оба — текущий и тот, что вел в основной подвал — с трупами и запахом гари. Здесь пока никого не было, все силы противника скопились внизу. Алексей двигался первым — с двумя автоматами, которые почти ничего не весили, он вывалился на лестницу, кинулся вверх, прыгая через ступени. А навстречу уже валила толпа, топали бутсы по каменным ступеням, матерились мужики! Эпохальная встреча произошла на площадке между этажами. Те самые шестеро, одетые кто во что, кто в костюмах, кто в футболках… Ретироваться было поздно. С диким воплем Алексей рванулся вперед, выпрыгнул на площадку, вскинул автоматы, используя фактор внезапности. Он строчил по перекошенным ненавистным рожам, по орущим глоткам! Они корчились в судорогах, дергались, как куклы-марионетки, катились по ступеням.
— Убейте их, идиоты!!! — завизжала бегущая за мужиками женщина, а Алексей покрылся жирным слоем испарины — какой знакомый голос… И закружилась карусель, его шатало, он схватился за стенку. Выжили двое — с дурными воплями они попрыгали на площадку, но не успели даже вскинуть свои автоматы, как на них набросились Василий с Коптелым. Очень вовремя товарищи подставили плечи… Женщина, худая, стройная, в черных кожаных брюках, в таком же жакете поверх игривой голубой блузочки… Черные волосы, мальчишеская челка… В горле блокада, и дышать нечем. Знакомые глаза, носик по-прежнему вздернут… Она завизжала от страха при виде двух автоматов, направленных в ее сторону, развернулась, бросилась наверх!
— Лидунчик, подожди, это я! — опомнился Алексей и запрыгал за ней. Он мчался, как пуля, хватаясь за перила. Но и она умела бегать, наверняка бы ушла, не споткнись о ступень. Она сорвалась посреди марша, и когда он к ней подлетел, она скорчилась на лестнице, стонала, из рассеченного лба текла кровь! Красивые глаза заволакивало мутью. Тысяча чертей! Он рухнул на колени, схватил ее голову. Жива, все хорошо, просто немного без сознания, голову расшибла… Он перебросил ее через плечо, бросился обратно, трепеща от волнения. Добыл! Теперь никому не отдаст! А на площадке, которую он покинул, творилась сущая вакханалия. Тела истекали кровью. У одного татуировка на шее: дракон, разверзающий бездонную пасть. Татьяна привалилась к стене, ощупывала отбитую голову, подняла глаза, тупо уставилась на Алексея и его ношу, задрожали губы, здравствуйте, мол… Василий Лещенко стальными ударами гидравлического молота выбивал дух из своего противника — кромсал его и с левой, и с правой, а у того болталась голова, но расставаться с сознанием он никак не желал… У Коптелого ситуация была сложнее. На нем в «миссионерской позе» разлегся жилистый плейбой в спортивном пиджаке, залитом кровью, хрипел и душил Коптелого музыкальными пальцами. Физиономия у Шуры распухла, превращалась из багровой в синюю, минуя фиолетовую, он пытался разорвать стальную хватку, задыхался. Ударил головой в переносицу, рассек противнику кожу, но безрезультатно — это был какой-то робот! Тот хищно скалился, рычал и явно рассчитывал довести процесс удушения до конца.
— Не дождешься… сдохну, но не умру… — хрипел синеющий Коптелый, давно протрезвевший от всех этих катаклизмов. Сорвалась рука, скользнула по пиджаку противника, что-то нащупала, отбросила полу — на поясе болтались ножны с широким ножом, оснащенным костяной рукояткой. Он выхватил клинок, стал яростно кромсать бочину — всаживал, вытаскивал, снова всаживал… Орал от боли негодующий противник, слабела хватка. Шура сбросил его с себя, с благодарностью уставился на подпрыгивающий потолок.