— Ох, спасибо! — Игнатьев откинулся на спинку и улыбнулся Галине. — Спасла. Теперь и жить можно.
— Что-то я за тобой замечаю, Зосима Иванович, что переменился ты как-то, — шутливо сказала женщина. — Не случилось ли чего ненароком?
— Это ты о чем? О дровах, что ли?
— Дрова — дело известное, — рассмеялась Галина. — А вот куда ты по вечерам зачастил?
— Эх! — Игнатьев сокрушенно покачал головой. — Ну что с вами, бабами, делать, а? Прознала-таки. И небось весь поселок уже обсуждает!
— А ты как думал? — кокетливо повела Галина полными плечами. — Оно, что ли, не видно, что на базу мужским потом запахло. Забор поправил, крышу перестелил на баньке, в сеннике полоки сделал. Да и Марина ходить стала как пава. Видать, во всем ты ей угодил.
— Ну, живет баба одна, некому помочь ей. А я все равно без дела шатаюсь. Ну почему обязательно такие выводы делать? А если я завтра какой бабке помогу, так что, мне ее в любовницы припишут?
— Бабку не припишут, — пообещала Галина. — Да ты голову-то не вешай, добрый молодец. Тебя же не осуждают. Товарки за нее радуются, что блеснуло в жизни хоть как-то. Она баба хорошая, только на язык скорая. Ладно, ладно, не буду больше, — махнула Галина расшитым рушником, — а то совсем засмущался мужик. Я единственное что хотела тебя попросить, Зосима. Не знаю уж, как там у вас что происходит и слаживается, только… не обещай ты ей много, пока сам не решил. А то ведь знаешь, как бывает, мужик расчувствовался после того, как у него бабы долго не было. А потом время проходит, а глядишь, интереса уже нет. Наскучила. А выглядит, будто наигрался — и в сторону. Она натерпелась своего, жизнь ее не очень баловала, так что… ты особо-то обещаниями не разбрасывайся, коли не просят тебя.
Галина собрала тарелки, сложила в мойку и занялась мытьем посуды. Игнатьев покачал головой, хмыкнул и, задумавшись, полез в карман за сигаретами. «Ишь ты, вон как у них все сложно. А я думал, что ей от меня только этого и нужно. Забавно! Видать, я женщин плохо знаю». Игнатьев закурил, поднялся из-за стола, вышел к двери на веранду и там остановился.
— Знаешь, Галя, — затягиваясь дымом, сказал он наконец, — а ведь у меня к ней, пожалуй, все серьезно. Сам не ожидал, а оно вон как. Время, что ли, пришло о душе подумать. А что Марина баба неплохая, это правда. Если глубже глянуть… если она позволяет, то видно. А она мне позволила туда глянуть… а это дорогого стоит.
— Ну и Господь с тобой, — тихо ответила Галина.
С каким-то новым приятным чувством Игнатьев вышел во двор. То ли после сокрушительной победы над похмельем, то ли после разговора с Галиной у него на душе стало как-то светлее. Вроде приятнее ему ощущать, что кто-то теперь знает про его отношения с Мариной, что у него с ней все серьезно складывается. Он осмотрел двор в поисках еще какого-нибудь занятия. Но порядок у Никольченко был идеальный.
«Как же надоело слоняться да гостить, — подумал Зосима Иванович в который уже раз. — Скорее бы уже у Сергея что-нибудь наклюнулось с работой для меня. И чего он мудрит, хоть какое бы место нашел, хоть завхозом, а там уж я бы сам огляделся да подыскал бы себе работенку по квалификации. Хоть рядовым сотрудником в службу безопасности, а там посмотрим. Все-таки опыт большой, хватка еще осталась. А в частной фирме все легче будет работать, чем под государственными чиновниками. В частной хоть все понятно, там твоя забота те, кто внутри ворует, кто со стороны пытается навредить. Жандармерия, разведка и контрразведка в одном флаконе».
К воротам подъехала машина, мотор замолчал. Хлопнула дверка, и в калитке появилось румяное лицо хозяина дома.
— О! Проснулся уже, отпускник? — открывая ворота, поинтересовался Никольченко. — Как самочувствие после вчерашнего?
— Нормально, — проворчал Игнатьев. — А ты чего так рано?
— Дела побоку, у нас сегодня небольшое торжество с Галиной. Годовщина свадьбы!
— Ох ты! Поздравляю! А чего утром не предупредил? Я бы как-то… подготовился.
— Кончай, Зосима! В магазин бы помчался за подарком? Дело не в подарках, а в торжестве, в душеизлиянии! Привык там в своих городах, чуть что, подарком отделываться. Тесть с тещей приедут, сестренка Галинкина с дочкой. Посидим, попразднуем, песни попоем!
Игнатьев смутился, пожал плечами, потом обнял родственника.
— Ладно, извини. Поздравляю, братуха! Жить тебе поживать и добра наживать, как говорится в сказках. С женой тебе повезло, так что я за тебя рад.
— Ну-ну, без соплей, пожалуйста! — шутливо освободился Сергей Михайлович из объятий. — Слушай, я тебе место одно приглядел, только там проблемка одна появилась. Ты уж подожди чуток, когда я все выясню.
— Ты о моей работе? — оживился Игнатьев.
— Ну да! Есть у нас фирма одна с очень разносторонней деятельностью, богатая фирма. У меня там знакомая в заместителях ходит, умная деваха. Я ее тысячу лет уже знаю, она однажды обращалась ко мне по поводу бывшего мужа, а потом как-то приятельские отношения и сохранились. Только неприятность тут одна маленькая, но она тебя не особенно должна волновать.
— Она твоя любовница, — засмеялся Игнатьев.
— Типун тебе! Я верный муж. Нет, там проблемка в другом, там генеральный директор погиб, какой-то странный несчастный случай произошел. Вроде по пьянке.
— По пьянке все несчастные случаи странные, потому что нелепые, — усмехнулся Игнатьев. — А без нового генерального она не решает кадровые вопросы?
— Думаю, что решает. Я даже думаю, что ей генеральным теперь и быть, а она баба. В вопросах безопасности ноль. Чуешь, куда клоню? А с моей рекомендацией да с твоим прошлым ты ей как нельзя кстати подойдешь.
— А в чем же тогда проблема?
— А в том, что я ее никак найти не могу. На работу звоню, там как-то туманно отвечают. Домой несколько раз приезжал — закрыто. И соседи ничего не знают. Или в командировке, или отдыхать с любовником уехала. Хотя в такой ситуации, когда в своей фирме она одна у руля осталась, об отдыхе думать — последнее дело. Наверное, занята по уши. В общем, найду я ее и сосватаю тебя в качестве начальника службы безопасности.
Подготовка к празднеству завершалась. Игнатьев добросовестно помогал накрывать на стол, таскать посуду, дважды неудачно лазил в большой погреб-ледник, вход в который был посреди двора. Получил от хозяйки взбучку за то, что принес не то. Похохатывая, Никольченко отправился в погреб сам, оправдывая на ходу родственника, что не всякий в его расстановке банок и бочек там разберется. Сергей Михайлович, как это водится у многих хозяйственных мужиков, солил, мариновал и квасил на зиму сам, со своими секретами и примочками.
У ворот засигналила машина. Никольченко добродушно чертыхнулся, поставил банки возле двери погреба и глянул на наручные часы. Ну точно! Тесть всегда все делает с запасом. Вот и сейчас он приехал почти на час раньше оговоренного времени. Сказал же ему, что помогать не надо. Не на роту же готовим! Вот не терпится старику.