— Базар фильтруй, — как мог мягко напомнил Борода. — Я, между прочим, тоже турок, только из наших, месхетинец.
— Да я же не про тебя, братан, — даже не понял своей оплошности пьяный. — Ты другое дело, ты же наш, русский. Ты хоть и басурманин, но по-человечески говорить умеешь, с пониманием. А они ж нас только на бабки разводят. Вот с ними разве посидишь так душевно, по душам поговоришь? Он же только одно слово знает — купи!
— Отдыхать в Турцию впервые ездил? — вяло спросил Валет.
— Да уж не на заработки, — засмеялся и тут же закашлялся мужик.
— На каком море отдыхал? — пока еще просто так, лишь бы не молчать, спросил Валет.
— На каком-каком? На Черном в Анталье.
— Вообще-то в Анталье Средиземное море. Но это так, для общего развития.
— Я там того моря, считай, и не видел. Даже не загорел, — мужик с готовностью рванул рубаху на груди и продемонстрировал незагорелое тело.
— Водобоязнь, что ли? — издевательски поинтересовался Валет. — Болезнь такая есть.
— Не боись, никакой заразы я не подцепил, — мужик приложился к горлышку, вытряс последние капли. — На хрена мне это море — лежать жариться. Там же в отеле «все включено». Но это только вроде как их послушаешь, так у них «все включено». Пей — залейся! А на самом деле они, суки черные, хитрые.
— Положим, не только турки хитрые, — вставил Валет. — У русских своя хитрость имеется.
— Только с десяти утра до десяти вечера наливают, а потом — сухой закон. Какое тогда это «все включено»? А если у меня душа продолжения просит? Только разогнался, а он — шабаш, больше не наливает. Потому и спешишь принять в течение дня. Утром продрал глаза — и к стойке: наливай! Он мне пятьдесят граммов нацедит в стаканчик и улыбается, издевается, мудак. Говорю ему, ты мне в пивной стакан налей, по-нормальному, чтобы махануть как положено. А он вроде не понимает. Я первый день заманался от столика в бар бегать, по пятьдесят их гребаных грамулек глотать. Потом фишку просек. На следующий день просто стал у стойки, он мне нацедил, я тут же, не отходя от кассы, маханул и снова рюмец подсовываю — повторить. Через полчаса он какого-то их старшего мудилу позвал. По-своему — по-тарабарски базарят, специально, чтобы русский человек ни хрена не понял, ублюдки. Нет чтобы по-человечески говорить. Чего базарить-то, наливай! Так они ничего против меня и не придумали. К обеду я так набрался, что прямо у стойки и заснул. К вечеру оклемался. Все нормально, опять понеслось по кочкам. Не успел я разогнаться, как тут без десяти минут десять объявляют: мол, с этого момента один «дринк» в одни руки и больше ни капли до завтрашнего дня, а там очередь выстроилась. Это ж издевательство форменное, басурманское. Еле уговорил их мне два «дринка» налить, еле втолковал, что у меня две руки, значит, двойной «дринк» положен — по одной в каждую. В пиво водяры налил, чтоб с прицепом пошло, по шарам врезало. А уж после десяти за бухло в том же баре платить приходилось. Только что на халяву пил, а тут тебе сразу за пузырь сорок баксов выложить приходится. Культуршок полный. А куда денешься, платишь.
— Много пропил? — спросил Валет.
— Считай, весь зеленый косарь, который с собой брал, на бухло ночное саданул. Ну, еще по мелочовке сынишке сувениров купил, орешки там, восточные сладости — «пархат-лукум» называются.
— Не «пархат», а «рахат», — машинально поправил Валет.
— Один хрен, есть нельзя.
— А жене чего купил?
— Я со своей бабой не живу, в разводе мы.
— Ездил там куда? На экскурсии, может? — предположил Валет.
— Братуха, какие экскурсии? Я там и в отеле мало чего запомнил — с утра вмажешь, похмелишься, поспишь, потом снова вмажешь. День-ночь, ночь-день, трансфер-самолет.
— Ясно, — неопределенно произнес Валет и добавил: — Культурная программа была насыщенной.
Мужик уставился на свою опустевшую чекушку. Борода потянулся к графину, стал разливать. Пьяный оживился, поискал глазами, схватил с пола перекатывавшийся там под порывами ветра пустой использованный стаканчик, дунул в него и подставил. На недоуменный взгляд Валета пояснил:
— Так мы ж в него водяры нальем, форменная дезинфекция произойдет. Опущенные сюда не ходят, дорого.
— Смотри, — пожал плечами Борода.
— Что ты всем как тот турок наливаешь? — обиделся мужик. — Разливай уже все на троих. Я еще схожу, добавить принесу, бабки у меня есть.
Валет показал Бороде взглядом, что стоит выпить да и уйти, тут спокойно посидеть не дадут. Не этот, так какой-нибудь другой пьяный тип привяжется с разговорами по душам. Однако Борода почему-то ответил взглядом, что стоит остаться. Напарники за время совместного преступного бизнеса научились прекрасно понимать друг друга без слов.
Выпили, мужик полез в карман брюк, вытащил оттуда пухлый бумажник, раскрыл его, зашелестел купюрами.
— Это чтоб вы не думали, будто я на халяву подсел выпить, бабки у меня есть. Сейчас и схожу, на всех принесу.
— Зря с собой столько носишь, — прищурился Валет. — Менты заберут или потеряешь.
— Пусть только попробуют, — мужик, придерживаясь за край стола, тяжело поднялся, качнулся, задумчиво приоткрыл рот. — Нет, братаны, до стойки я уже не дойду, обоссусь, отлить надо.
Оставив открытый бумажник на столе, мужик двинулся к поручням, на ходу расстегивая брюки. Борода потянулся к оставленному без присмотра кошельку.
— Не надо, — беззвучно прошептал ему Валет.
— Все равно пропьет, — Борода нагло запустил руку внутрь, выгреб практически все деньги, но засунуть их себе в карман не успел — предательски зазвенели, раскатились высыпавшиеся из отделения монеты.
Когда Борода поднял голову, то заметил с десяток прочно зафиксированных на себе взглядов. Суровые подвыпившие мужчины смотрели на него с нескрываемой злостью. У каждого из них в жизни случалось потерять деньги от рук карманника. И, хоть потери бывали невелики, потом годами с обидой вспоминалось, особенно в периоды безденежья, сколько бухла можно было бы купить на украденное.
И, самое главное, обманутые понимали, что вор именно таким образом и распорядился их кровно заработанными. И вот представлялся случай поквитаться, карманник-призрак наконец материализовался в реального персонажа, нагло тырившего и крупные, и мелочь.
— Ты смотри, — мрачно проговорил мужик с багровой физиономией, неторопливо отходя от стойки. — И мелочью не побрезговал, ворюга. Теперь пипец тебе будет, конкретный.
— У пьяного крал, — нашел отягчающие обстоятельства худощавый выпивоха и отставил недопитый стаканчик.
У Валета еще имелся шанс безболезненно уйти — испариться, сделать вид, что он не при делах. Но он был не из тех, кто бросает своих в трудной ситуации. Карманник лихорадочно прикидывал в уме, что такое можно сказать, чтобы остановить неминуемую расправу над Бородой. Но здравый рассудок подсказывал, что словами ситуацию уже не разрулить. Приходилось признаться самому себе, что день не задался с самого начала.