Ты меня прости за этот абзац. Это тот риск, на который мы должны пойти. Именно поэтому я добровольно иду на Операцию Красоты, чтобы протестировать лекарство, спасти Шэй, и Периса, и всех в нашем мире, кому изуродовали мозг.
Поэтому ты должна принять это лекарство. Ради меня. Заранее прости, если ты не захочешь его принимать, и Мэдди с Дэвидом придется сделать это насильно. Тебе станет лучше, обещаю.
Удачи тебе.
С любовью,
Тэлли».
Тэлли уронила листок с письмом на колени. Почему-то эти каракули отняли у окружающего мира ясность, у нее снова закружилась голова, все словно бы затянулось пеленой. Сердце у Тэлли по-прежнему часто билось, но не так чудесно, как тогда, когда она падала с вышки и успела чудом спастись. Теперь она была близка к паническому страху, ее словно бы заперли в этой тесной металлической будке.
Зейн негромко присвистнул.
— Так вот зачем ты вернулась!
— Ты в это веришь, да?
Золотые глаза сверкнули в темноте.
— Конечно. Теперь все понятно. Почему ты не можешь вспомнить Дэвида и свое возвращение в город. Почему Шэй все время по-разному рассказывает о том времени. Почему тобой так интересуются новодымники.
— Потому что у меня с мозгами непорядок?
Зейн покачал головой.
— У нас у всех с мозгами непорядок, Тэлли. Я так и думал. Но ты добровольно пошла на эксперимент, зная, что существует лекарство. — Он указал на белые капсулы на ладони Тэлли. — Из-за этого ты здесь.
Тэлли уставилась на капсулы. Они казались такими крошечными и незначительными в сумраке, сгустившемся в будке.
— Но в письме сказано, что это лекарство, возможно, не подействует так, как надо. Я могу стать полной идиоткой.
Зейн ласково сжал ее запястье.
— Если ты не хочешь принять их, Тэлли, я приму.
Она поспешно зажала капсулы в кулаке.
— Я не могу позволить тебе сделать это.
— Но это же как раз то, чего я ждал! Способ уйти от этой дурацкой красоты и постоянно иметь ясную голову!
— А я этого не ждала! — воскликнула Тэлли. — Я только хотела стать «кримом», и все!
Зейн указал на письмо.
— Нет, ждала.
— Это была не я. Она сама так говорит.
— Но ты…
— Может быть, я передумала!
— Ты не передумала!
Тэлли раскрыла рот, но не смогла выговорить ни слова.
— Тэлли, ты добровольно пошла на это, зная, что тебе придется рискнуть с лекарством. Это потрясающе храбрый поступок. — Зейн погладил Тэлли по щеке. Его глаза сверкали в луче света, просочившемся в будку. — Но если ты не хочешь, позволь мне рискнуть вместо тебя.
Тэлли покачала головой, не в силах решить, чего боится больше: того, что лекарство навредит ей самой, или того, что ей придется наблюдать за тем, как Зейн у нее на глазах превращается в растение. Но может быть, сильнее всего она страшилась узнать, что стало с Дэвидом. И зачем только Крой не оставил ее в покое, и зачем она разгадала его загадку! Ах, если бы только она могла попросту забыть о лекарстве, остаться глупенькой и красивой и больше не переживать из-за всего этого…
— Я просто хочу забыть Дэвида.
— Почему? — Зейн шагнул ближе к Тэлли. — Что он тебе сделал?
— Ничего. Он ничего не сделал. Но почему лекарство мне оставил Крой? Почему Дэвид не пришел и не увел меня? А вдруг он…
В этот миг будка на секунду дрогнула, и Тэлли умолкла. Они оба непроизвольно посмотрели вверх. Над крышей пролетело что-то большое.
— Аэромобиль… — прошептала Тэлли.
— Может быть, он просто пролетал мимо. Они ведь думают, что мы в увеселительном саду.
— Если только кто-то не заметил нас на… — Она не договорила. В приоткрытую дверь влетело облако пыли, и пылинки затанцевали в солнечном луче. — Он приземляется.
— Они знают, что мы здесь, — заключил Зейн и начал лихорадочно рвать письмо.
— Что ты делаешь?!
— Нельзя, чтобы они нашли это, — объяснил Зейн. — Они не должны узнать, что существует лекарство.
Он сунул обрывок письма в рог и стал, морщась, жевать его.
Тэлли бросила взгляд на капсулы, лежащие на ладони.
— Они такие маленькие, — проговорила она. — Мы могли бы их спрятать.
Зейн покачал головой и проглотил второй пережеванный клочок письма.
— Нас поймают без колец-интерфейсов, Тэлли. Это сразу наведет надзирателей на нехорошие мысли. Они захотят узнать, что у нас на уме. Как только ты поешь, голова у тебя перестанет работать ясно, ты струсишь и отдашь им лекарство.
С крыши донесся звук шагов. Тэлли рванула дверь на себя, почти закрыла, втянула внутрь концы цепочки, щелкнула замком. Комнатушка погрузилась в темноту.
— Это ненадолго их задержит, — покачал головой Зейн. — Отдай мне лекарство. Если оно поможет, обещаю, я сделаю так, что ты…
Снаружи послышался голос — режущий слух, острый как бритва. На крыше были не надзиратели. Это были агенты Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам.
В полумраке капсулы на ладони Тэлли походили на безжизненные белые глаза. Тэлли сейчас почему-то верила в то, что в письме были ее собственные слова, а капсулы будто бы умоляли ее принять их. «Может быть, если я сделаю это, — в отчаянии думала Тэлли, — у меня все время будет ясная голова, как говорит Зейн».
«А может быть, ничего не получится, мой мозг умрет и от меня останется только оболочка».
Тэлли подняла руку, поднесла капсулы ко рту, но не смогла разжать губы. Она представила себе, как ее мозг исчезает. Как ее стирают, как ту, другую Тэлли, которая написала письмо. Она посмотрела в прекрасные, умоляющие глаза Зейна. Хотя бы он ни в чем не сомневался.
Быть может, ей не стоило делать это в одиночку…
Дверь резко заскрежетала. Кто-то попытался открыть ее. Цепочка туго натянулась. Затем на дверь обрушился удар, прозвучавший внутри маленькой будки, будто взрыв фейерверка. Чрезвычайники очень сильны, но разве они могут сломать металлическую дверь?
— Давай, Тэлли, — прошептал Зейн.
— Не могу.
— Тогда отдай их мне.
Она покачала головой, придвинулась ближе к нему и зашептала, надеясь, что только он расслышит ее слова на фоне громоподобных ударов:
— Я не могу сделать это с тобой, Зейн, и не могу сделать это одна. Может быть, если бы мы с тобой приняли по одной…
— Что? Это глупо! Мы же не знаем, как лекарство подействует…