Да что там забыть, он и работать нормально теперь не мог, кожей чувствовал этот задумчиво-отстраненный, никому конкретно не адресованный взгляд. Было бы разумнее портрет спрятать, убрать со стола. Каждое утро Клим порывался это сделать, но наступал вечер, а ничего не менялось.
Зря он улетел в Лондон. Ни покоя тебе, ни забвения! Только море вопросов, ответы на которые можно получить исключительно дома. Решено! Он возвращается. Что там говорила Зинон? От судьбы не уйдешь? Женщина-пантера оказалась права: Клим попробовал, и у него ничего не получилось. А дома скопилось много неотложных дел. Виталик закончил работу над коллекцией. Надо искать толкового пиарщика и думать о предстоящем показе. Все должно пройти на высшем уровне. И не оттого, что в мальчишку вложены его деньги, а просто оттого, что Виталик по-настоящему талантлив и заслуживает славы.
И с Дианой надо что-то решать. Девочке нужен продюсер.
Да, получается, что он теперь – прямо как заботливый папаша. Одному ребенку – модный показ, второму – продюсера. Кто б раньше сказал, что Клим таким станет, он ни за что бы не поверил! Он – банкир, циничный и предприимчивый, и на роль благодетеля никак не годится. Поправочка – не годился, до тех пор, пока в его спокойной жизни все не встало с ног на голову.
Надо возвращаться, нельзя насиловать душу. А душа рвется обратно – домой. Да и воспетый классиками лондонский туман уже порядком ему поднадоел. Нет, Лондон – не для русского человека, что бы там ни писали журналисты…
Родина встретила Клима дождем пополам со снежной крошкой и пробирающим до костей октябрьским ветром. Вот оно как: в Лондоне – туманы и затишье, а в Москве – вечная борьба стихий. Клим поежился – щегольское кашемировое пальто совсем не грело, – вдохнул пропитанный сыростью и выхлопами московский воздух, сказал рассеянно:
– Вот ты и дома, Клим Панкратов…
* * *
Алиса устала. Ощущение было таким, словно за три месяца она прожила целую жизнь. Врачи говорили, что это астенический синдром, последствие травмы и все скоро пройдет, но Алиса точно знала, что никакой это не астенический синдром и что ничего не пройдет. Просто ее жизнь изменилась раз и навсегда, а она никак не может с этим смириться.
Мелиса… Сестру похоронили без нее. Алису не отпустили врачи. В глубине души она радовалась, что не отпустили. На кладбище принято скорбеть и говорить об ушедшем добрые слова…
Она скорбела, только не по нынешней Мелисе, а по той беззаботной и искренней девчушке, которой та была много лет назад. Что случилось? Может, Мелиса оказалась права, обвиняя сестру в своих бедах? Может, она что-то упустила, проморгала момент, когда славная девчушка начала превращаться в чудовище? Она ведь старшая, она должна была присматривать за младшей, а она – упустила…
Силы, чтобы сходить на могилу Мелисы, она нашла в себе только спустя два месяца. Сходила, положила белые розы на черное надгробие, посмотрела в хмурое осеннее небо и ушла, так и не получив прощения. Мелисе до нее больше не было никакого дела, Мелиса обрела долгожданную свободу. И не важно, что цена слишком высока, она никогда не обращала внимания на такие мелочи как цена собственной прихоти…
Был еще Ольгерд. Об Ольгерде Алиса старалась не думать, вспоминала о нем, только когда начинались головные боли, последствие травмы. Ольгерд нанял хороших адвокатов, и теперь они пытались убедить следствие в том, что их клиент стал жертвой невероятной мистификации, что действовал в состоянии аффекта и вообще – он агнец невинный. Алиса знала, что никакой он не агнец, а самый обыкновенный слабак и трус, что даже если ему удастся избежать наказания, больше никакой опасности для них с Зинон он представлять не будет. Возможно, если бы не Мелиса, Ольгерд бы до пенсии прожил добропорядочным гражданином, просто сестре удалось нащупать его болевую точку и надавить на эту точку с нужной силой. Р-раз – и нет больше добропорядочного гражданина…
Пустое все это, не стоит оно того, чтобы расстраиваться и переживать. В ее жизни есть и радостные моменты. Зинон вышла из комы! Алису к этому времени еще не выпустили из реанимации, и о радостном событии она узнала от персонала.
Зинон не изменилась. Господи, какое счастье, что Зинон не изменилась! Она еще с трудом разговаривала и плохо двигалась, но едва ли не в самый первый день потребовала парикмахера и сигареты. В услугах парикмахера Зинон не отказали – частная клиника как-никак, – а вот на курение было наложено табу.
Они не знали Зинон! Не понимали, что для нее «табу» – это пустой звук. Сигареты появились у Зинон уже на второй день. Алиса подозревала, что их контрабандой пронес в клинику Александр. Разразился скандал, но подруга отстояла свое право на «дозу никотина», просто теперь на перекуры ее вывозили на балкон.
А на третий день Зинон, с достоинством королевы восседающая в инвалидном кресле, вкатилась в палату Алисы.
– Привет, красотуля! Хреново выглядишь.
Зинон улыбалась, а она разревелась.
– Красотуля, кто сказал, что тебе идут белые волосы? Плюнь этому гаду в морду! Мы с тобой хорошо смотримся только в брюнетистом варианте.
Зинон все знала: от начала до конца, в малейших подробностях. Алисе оставалось только удивляться такой поразительной осведомленности. Конечно, можно было бы спросить, но она почему-то считала, что правды от подруги все равно не добьется. Да и неважно это; главное, что Зинон вернулась, и теперь в ее жизни есть хоть одна постоянная величина.
А потом в ее жизни появились еще две постоянные величины – Виталик и Диана. У ребят все складывалось удачно. Это хорошо – они заслужили. Виталик нашел спонсора для своей новой коллекции, Диана собиралась в Женеву на последнюю пластическую операцию. А еще они были влюблены друг в друга. Это стало видно невооруженным глазом. Славные ребята, им повезло…
И ей повезло: ее вытащили с того света. Медсестры рассказали, что в клинику ее привезли двое: приятный юноша и какой-то мрачный тип. Тип вел себя ужасно, мешал персоналу работать, разносил клинику и рвался в операционную. А потом его скрутила охрана, и он немного успокоился, поговорил с врачом Алисы и уехал.
Этим «мрачным типом» был Клим Панкратов. Это он спас ее от верной смерти, рвался в операционную и дебоширил. Это он – так сказал «приятный юноша» Виталик, – но это так на него не похоже…
Зачем? Ради чего?
Теперь уже неважно. Клим Панкратов уехал и больше не вернется. Он уехал не просто из города, он уехал из страны. Виталик говорил, что по неотложным делам, но Алиса знала правду: он уехал из-за нее, он больше не хочет ее видеть.
Ну и правильно! Так даже лучше. А то, что на душе скребут кошки, – это ерунда, всего лишь астенический синдром, последствия травмы.
Алиса уже почти успокоилась и смирилась, когда на них обрушилась еще одна новость. Клим отказался от магазина на Кутузовском в их пользу. Да что там – отказался! Он подарил им с Зинон магазин стоимостью в четыре миллиона долларов! Царский подарок, только им чужого не нужно. После долгих переговоров с Виктором, правой рукой Клима, Алиса и Зинон выкупили магазин и зажили с чистого листа.