— Скажи, что это уже перебор, — пробормотал он, скользя губами по моей шее. — Скажи «хватит», пока я не начал тебя пугать.
Меня захлестывали эмоции, и в первую очередь благодарность этому мужчине, который — всегда — прежде всего думал обо мне.
— Но ведь я тебя спровоцировала. Хотела, чтобы ты меня взял. Хотела, чтобы ты стал необузданным.
— А ты уже готова, — прошептал он, быстро вонзив в меня два сложенных пальца. — Ты создана, чтобы трахаться.
— Создана для тебя, — тихо сказала я, и от моего жаркого дыхания стекло сразу запотело.
Я вся пылала, желание вырывалось из переполненного колодца моей любви.
— А сегодня вечером ты помнила об этом? — Он убрал руку с моей промежности, чтобы расстегнуть молнию. — Когда другие мужчины прикасались к тебе? Терлись о тебя? Ты не забыла, что ты моя?
— Нет. Я помнила об этом всегда. — Я закрыла глаза, почувствовав голыми ягодицами его тяжелый, напряженный член. Значит, Гидеон тоже был готов. Готов для меня. — Я позвала тебя. Я хотела тебя.
Его губы продолжили ласкать мою кожу, и у меня сразу пересохло во рту.
— Тогда возьми меня, мой ангел, — прохрипел он. — Засунь в себя мой член.
Выгнув спину, я пошарила между раздвинутыми ногами, нащупав головку его члена. А чтобы мне было удобнее, Гидеон слегка согнул колени.
Я помедлила, потом повернула голову, прижавшись к нему щекой. Мне нравилось ощущение близости… нравилось быть с ним вот так. Выгнув бедра, я погладила свой клитор головкой его члена, мгновенно ставшей скользкой.
Гидеон сжал мои набухшие груди.
— Ева, отодвинься от стекла, прижмись ко мне.
Упершись рукой в двустороннее зеркало, я отползла назад, задев пяткой Гидеону по плечу. Он обнял меня за шею, ухватил за бедро и, глухо застонав, вошел в меня с такой силой, что мои ноги оторвались от пола, а потом, насадив на свой член, оставил в таком положении.
А по ту сторону стекла кипела клубная жизнь. И таким образом у меня возникла полная иллюзия секса на людях, я почувствовала себя эксгибиционисткой, воплотив наконец в жизнь одну из наших самых запретных фантазий.
Я извивалась всем телом, не в силах терпеть усиливающееся давление. Лежащей между ног рукой я дотянулась до его мошонки. Она была такой тяжелой, что я поняла: Гидеон тоже готов.
— О боже, какой он у тебя большой!
— Я создан, чтобы трахать тебя, — прошептал он, и меня захлестнуло жаркой волной наслаждения.
— Так делай это! — Я уперлась обеими руками в стекло.
Гидеон поставил меня на ноги, схватив за талию, когда я согнулась почти пополам, чтобы он мог войти еще глубже. С гортанным криком он раздвинул мои бедра и наклонил меня под нужным углом, чтобы мне было легче. Ведь признак его мужского достоинства был слишком большим для меня — слишком толстым и слишком длинным. И очень сильно растягивал влагалище. Но, боже, как это было приятно!
Половые губы раскрылись, влагалище упругим кольцом сжало мощный член. Заурчав от удовольствия, Гидеон сделал несколько фрикций. Потом снова и снова. Широкая головка члена щекотала нервные окончания глубоко внутри — там, куда только он один и мог проникнуть.
Слепо шаря дрожащими руками по запотевшему зеркалу, я стонала от наслаждения. Я слышала грохочущую музыку, видела толпу людей так отчетливо, словно они находились со мной в одной комнате, что усиливало остроту ощущений.
— Вот так, мой ангел, — требовательно сказал Гидеон. — А теперь я хочу знать, как тебе все это понравилось.
— Гидеон! — Мои бедра содрогнулись от очередного сладостного прикосновения, я не чувствовала веса собственного тела: меня держали только стекло и его крепкие руки.
И понимание унизительности своей позы с одновременным осознанием своего доминантного положения — ведь сейчас он именно обслуживал меня — возбуждало до мурашек по коже. Я в полной мере брала то, что давал мне Гидеон: ритмичные движения члена и утробные звуки, говорящие о его нетерпении. Грубая ткань его джинсов терлась о мои нежные бедра. Значит, Гидеон только немного приспустил их, что свидетельствовало о его сексуальном голоде, и это еще больше распалило меня.
Он убрал руку с моего бедра и положил ее мне на ягодицы. Я сразу почувствовала, как мокрая от слюны подушечка его большого пальца ласкает задний проход.
— Нет! — Я боялась, что Гидеон сведет меня с ума. Но стоп-словом для того, чтобы все прекратить, было Кроссфайр, и я, как бутон, раскрылась навстречу Гидеону.
И тот с глухим рычанием заявил права на мое заповедное место. Он навалился на меня всем телом и свободной рукой ласкал мой пульсирующий клитор.
— Моя, — хрипло произнес он. — Ты моя.
Нет, это было уже выше моих сил. Я кончила, оглашая воздух громкими криками, мои взмокшие от напряжения ладони скользили по холодному стеклу. А он продолжал доводить меня до экстаза: одной рукой массировал задний проход, а другой ласкал клитор. Оргазм следовал за оргазмом, влагалище пульсировало под напором его неистового члена.
Тогда он со стоном вошел в меня еще глубже, явно собираясь достичь кульминации.
— Не кончай! Не сейчас! — выдохнула я.
Отрывисто дыша, Гидеон немного сбавил темп.
— А чего ты хочешь? — спросил он.
— Хочу наблюдать за тобой, — прошептала я. — Хочу видеть твое лицо.
Он вынул член, развернул меня и слегка приподнял. Прижал к зеркалу и с силой вошел в меня. Полностью завладев мной, Гидеон дал мне именно то, что я и хотела. Затуманенный взгляд, чувство незащищенности, способное исчезнуть только тогда, когда желание лишит его возможности сдерживаться.
— Ты хочешь видеть, как я теряю себя, — хрипло произнес Гидеон.
— Да. — Я спустила бретельки платья, обнажила груди и, приподняв их рукой, стала играть с сосками. Сзади от ритмичной музыки вибрировало стекло, а спереди вибрировал Гидеон, который уже не контролировал себя.
Я прижалась к его губам, вбирая его прерывистое дыхание.
— Начинай, — прошептала я.
Подняв меня как пушинку, он начал вводить тяжелый, напрягшийся член в мое нежное лоно, а затем резким движением вошел в меня до конца.
— Боже мой, — прошептала я, извиваясь в его сильных руках. — Как глубоко!
— Ева.
Он трахал меня со всей неутолимой страстью обладать. А я, трепеща, подалась всем телом навстречу движениям его твердого члена. Гидеон оказался во власти своих инстинктов, он был самцом, покрывающим самку. Он глухо стонал, и эти звуки так будоражили кровь, что мое тело отказывалось сопротивляться ему.
Это был чертовски грязный, первобытный, грубый секс. Наконец Гидеон откинул голову и прошептал мое имя.
— А теперь кончи для меня, — потребовала я, еще сильнее сжав его член.