Старлей взял бутылку, вдул из горла, крякнул и пристально взглянул в ало-фиолетовую пасть кииитааа, что подобрался к правому борту ледокола, намереваясь опробовать на зуб крепость надувной обшивки. Старлей, вспомнив патлатого поэта, с придыханием, протяжно взвыл:
Да, я знаю, я вам не пара!
Я пришел из другой страны!
И мне нравится не гитара!
А дикарский напев зу-у-у-урны-ы-ы-ы!..
На последнем слове голос Старлея сорвался в фальцет кастрата-евнуха, и похоже, именно этого писка кииит и не выдержал. Только прозвучало «зу-у-у-урны-ы-ы-ы!», как бывшее млекопитающее порвало на плавники, рога и копыта, не хуже, чем от схомяченного пояса шахида.
— Ну, за успех нашего безнадежного дела! — Майор протянул штоф, Старлей выпил и рассказал следующему морскому чудищу, что он думает по поводу других стран и музыкальных инструментов.
Таким вот незатейливым способом была предотвращена угроза уничтожения ледокола.
Путешествие продолжалось.
Все утро следующего дня ледокол плыл вдоль Стены, возводимой посреди океана. Рабочие сновали на монтажных скутерах между толстенными сваями, вбитыми в дно. Бетон, нержавейку и пластик доставляли с материка на баржах. Целые бригады в оранжевых спецовках и касках передвигались на «бананах», разрисованных черными мышатами и утятами в матросках.
— Чего это они? — зевнул Старлей; он проспал без малого двенадцать часов и не отказался бы вздремнуть еще: боевые мантры очень выматывают.
— Подряд у них. Молдаване. Платят хорошо, кормежка за счет фирмы. Вот они и строят.
— А-а… Ну ладно наши подонки, земляне херовы, — протянул Старлей, — а зачем тушканчегам в море это трахомудие затевать? Ерунда какая!
— Как раз ничего удивительного. Я слыхал, в Сургуте из нефти Стену лепят. И нормально, и ничего. А наши… Так ведь жрать-то надо. За просто так у нас не кормят.
— Ну-ну…
Слыхали, знаем. Но Старлею, ёлы, плевать на чужие проблемы. Он — патриот Земли. Он отказывается верить, что у работяг дома с деньгами напряги, потому как рынок труда отсутствует и приходится рвать когти за тридевять земель, подписывать контракт с мерзкими инопланетянами, а потом гнать Стену метр за метром, в три смены, потому как оплата сдельная, чем быстрей, тем больше на карман упадет. Детишкам, типа, на молочишко. Тьфу! Гастарбайтеры!
Старлей отправился спать, а Джентльмен остался на палубе. Вечером оба встретились и, употребив чуть больше обычного, посвятили свой досуг разглядыванию северного сияния и разговорам о зверушках.
— Белочка, — сказал Старлей.
— Где?! Я ни разу не видел! А ежики есть?
Северное сияние после третьего стакана казалось чуть более северным, после четвертого — чрезмерно сияющим.
— Майор, в твои годы стыдно ни разу не увидеть белочку. До таких седин дожить — и ни разу? Майор, тебя на гражданке даже грузчиком в овощной не возьмут. Какой ты после этого джентльмен?
Джентльмен засмущался, прикусил губу и вытер забрызганное водкой лицо рукавом тельняшки — последний стакан он едва не пронес мимо рта.
— Все как-то времени не было. То я в детском саду, то меня в октябрята принимали, то срочную отслужил, то аулы вырезал, весело так было… то академия, то вас, оболтусов, в учебке развлекал… Недосуг все как-то, все думал: потом, успею еще, а жизнь проходит, летит жизнь, что тот блэкфайтер в стратосфере…
Похолодало. Жутко хотелось курить.
— Слышь, майор, скажи, а чего ты мне спину царапал-то все время, а?! Чем тебе моя спина не угодила?
— Что ты говоришь, Васенька? — Лицо Джентльмена поглупело в мгновение. Если надо прикинуться вещмешком, майору нет равных, он чемпион мира и обладатель кубка УЕФА в этом нелегком виде спорта.
— Не темни. А то за борт случайно уроню. Или сам упаду. Чем сорву тщательно подготовленную операцию. Не зря же меня и прикладом по яйцам, и учебка, и плен, и… Нужен я вам, да вы и не скрываете. Все понимаю. Но насчет спины понять не могу. И гложет меня это очень.
— Ну-у… — замялся Джентльмен; короткую седину его брезгливо трогал ветер. — Нужен был анализ крови. Вот я пробу и взял.
— А по-людски? Из вены, пальчик проколоть, ватку приложить?
— Я бы с радостью, но эффект нужный не проявился бы. Надо чтоб внезапно, чтоб кровь не успела спрятать искомые ферменты… Короче, не знаю я. Я ж не химик, не какой-то вшивый биолог. Есть такая профессия — Родину защищать. Так вот это про меня.
Старлей задумался. Северное сияние над его головой медленно свернулось в блестящую спираль. Старлею больше не наливать.
— Насчет крови, предположим, ты меня уговорил. Предположим, я поверил и передумал тебя казнить. Но зачем… ну, ты понял. Зачем, а? — Старлей схватил Джентльмена за тельняшку и встряхнул.
— В любой работе, Васенька, есть свои прелести. Обязательно должны быть! Я ведь из-за службы так и не женился…
— ЧТО?! — Старлей дернул чуть сильней, чем собирался, тельняшка порвалась, обнажив бледную грудь.
— Если хочешь, сформулирую иначе. — Ни одна мышца не дрогнула на лице Джентльмена. — Это был сбор особых ферментов, которые появляются у тебя во рту только при контакте с моей семенной жидкостью. Как тебе такой экспромт?
— Дык, это… нормально… наверное…
Джентльмен причмокнул и аккуратно разжал пальцы Старлея.
— Итак, мой юный друг, это был комплекс мероприятий, призванный…
Василий слушал Джентльмена минут пять, потом махнул рукой, сплюнул и отправился искать иголку и нитки.
Ведь хорошая тельняшка. Жалко.
— Я не понял! — Закутанный в соболиную шубу Старлей корчил из себя обиженную невинность. — А где пальмы и кокосы? Где вагон мулаток?
— В Занзибаре, Васенька, и в Сахаре. Какие мулатки? Антарктида вокруг! Очнись, брат, пить меньше надо!
Когда со всех сторон окружают льды, очень трудно усидеть на месте, надо что-то делать. Некоторые в подобных случаях предпочитают меланхолично курить сигары и пить коньяк, проигрывая кругленькие суммы в покер. С сигарами у Старлея полнейший пролет. Даже папиросок нет, «Беломорканал» нынче прокатил бы за «Монтекристо». Причем на ура. Коньяк? Не смешно! Деньги? В карманах пусто, супервоину кэш ни к чему, всем необходимым его обеспечивают вооруженные силы. Ведь всем известно: ВКС — это Ваще Крутой Спецназ!
В прежней своей жизни, с завтраками на кухне и окурками в пепельнице, сделанной из пивной банки, Василий знал, что полярники обожают разглядывать мерзлую воду вдали от дома и никогда не отправляются на зимовку без куртки на пуху гагары. Ну а если в супермаркете закончились такие куртки, а новые не подвезли и пора отплывать, сгодится и ветровка на перьях болотной курочки.
Курток на борту ледокола не было. То есть вообще. Даже на синтепоне. Джентльмен профукал этот важный момент. Потому и приходилось довольствоваться банальной соболиной шубой.