— Ну и куда нам теперь? — пролепетала Горгонер. Насытившись, она вскарабкалась на хитин жука, где свернулась в калачик подобно кошке.
— Как куда? — удивился Старлей, для него не существовало подобного вопроса, для него ответ был очевиден: — К горцам.
— К горцам? Тем, что много лет хранили блэкфайтер?
— Так точно!
— Я что-то не поняла, мон шер. А на фига была нужна подводная лодка? Бегали мы по горящему лесу зачем? В пасти у кииитааа томились? Какого хека погибли наши товарищи по борьбе?! А?! Ответь мне, мон шер!
— То есть на фига? — удивился Старлей. — Зато теперь мы знаем, кто виноват и что делать. Опять же, раньше у меня стоял блок на определенные воспоминания, а нынче блока нет. Кстати, среди нас есть особа, которая говорила, что знакома с капитаном «Летучего голландца». Ввиду отсутствия блэкфайтера это очень ценно. Нам бы попасть в горы, потому что горцы обитают в горах. У меня есть предложение: пусть Медуза задействует ментальные способности и попросит Ван Дер Дейка нам помочь. Естественно, не бесплатно. Нас, революционеров-освободителей, стало меньше, мы предложим капитану часть грядущего барыша.
— Хм-м… — задумалась Медуза.
Думала она двое суток.
А потом, хлопая парусами и скрипя мачтами, у лагеря мятежников приземлился «Летучий голландец».
— Ван Дер Дейк согласился, — сказала Медуза и, покачивая бедрами, отправилась к опущенному трапу.
— А что именно ты ему пообещала? — крикнул вдогонку Старлей.
— Как обычно: нефтяные вышки, алмазные копи.
Старлей схватился за голову и застонал.
Но Медуза его не слышала, ибо целиком отдалась вниманию галантного воздухоплавателя в огромной шляпе, украшенной перьями страуса Struthio camelus.
Конечно, вопрос решился положительно. Заодно капитан не отказался от предложенного мозготраха в соседней сопке, после чего из вежливости куснул кусок-другой в меру прожаренного шашлыка.
— Куда летим? — надменно процедил напомаженный, напудренный и обильно взбрызнутый одеколоном Ван Дер Дейк, разглядывая грязное облачение Старлея. На пятнистых штанах воина дыр было больше, чем в решете для процеживания макарон.
— Куда надо, — буркнул Василий, с ненавистью глядя на похорошевшую после любовных утех Медузу.
— Не понял?
— А что тут понимать? Куда скажут, туда и полетишь.
— Сударь, вы хам! — Под слоем пудры проступили алые пятна. Порванные еще царем Петром Первым ноздри гневно затрепетали.
— Да пошел ты… — Старлей сжал кулаки, решая, вдарить иноземца по фейсу или сразу, не церемонясь, испечь ему клапана и желудочки.
Земля мелькала далеко внизу. Топорщилась щетина на впалых щеках офицера ВКС. От холода хвост Саламандра посерел, тушку земноводного трясло от ломки. Старлей сочувствовал инопланетянину как мог. А мог он ехидно и гаденько. Будь Саламандр кристально чист душой и телом, особенно телом, — был бы он столь покладист? Горел бы он искренним желанием найти и покарать ротмистра Чачу? Все-таки наркозависимость — серьезный поводок для инопланетянина, эдакий строгий ошейник. И хлыст. Но точно не пряник.
Старлей внимательно следил за черными пятнами на спине Саламандра. Пока они черные, зверушка предельно спокойна, смирилась с участью и осознала ответственность своего почетного задания. А вот если пятна начнут светлеть, окрасятся розовым и заалеют от переизбытка термофермента в квазикрови, то лучше бы Старлею и его коллегам находиться подальше от партайгеноссе Саламандра.
Саламандр, высунув раздвоенный язык, прошипел:
— Ссскажешшь, когда можжжно-аа-аа?
Старлей кивнул:
— Скажу.
Вообще-то он понятия не имел, кому можно и что нужно, но уверенно знал, что не имеет права давать ящеру послабления.
— Ты точно знаешь, что он здесь? — спросил Старлей.
— Сссддеессссь. Сссснааю-у-у.
Хм-м, задумчиво почесал щетину Старлей, блажен, кто верует. Он привык не удивляться уникальным возможностям пришельцев. Да и что в этом такого, если вдуматься? Наркомана тянет к дозе, он идет по следу, по запаху, по эху, оставляемому драгсом в пространстве. Что-то ведь его направляет, что-то ведет к обладателю заветного вещества. А где Е-1428, там и Чача. Лютый враг, которому жить осталось всего ничего.
— Можно. Удачи тебе.
Саламандр печально посмотрел на Ваську. Рот его открылся, длинный гибкий язык выскользнул, свистнув у виска Старлея, и спрятался обратно в зубастой пасти. Так ничего и не сказав напоследок, ящер, цепляясь за древесину присосками на лапах, спустился по корме «Голландца», посидел чуток на киле и рухнул спиной вниз.
Тело его пробило облака, навсегда исчезнув из поля зрения Старлея…
…когда ротмистр Чача умер от ожогов, «Летучий голландец» тихонько подкрадывался к аулу, затерянному в горах.
— Зачем? — спросила Горгонер.
— Надо, — пожал плечами Василий.
Саламандра, поганого джанки, ему было ничуть не жаль. Сам виноват, жаба огнедышащая. Нехрен подсаживаться на дурь.
— Мы прилетели. — Ван Дер Дейк изо всех сил делал вид, что беседует с Медузой. — И что теперь?
— И ничего. Делай, что скажут… — раздраженно взмахнула щупальцами Горгонер.
Капитан едва увернулся от ничем не заслуженной пощечины.
Ёшкин жук тревожно покосился на подругу.
Полчаса спустя Старлей шел, не скрываясь, во весь рост, по извилистой тропе, сплошь засыпанной мелкими и чуть крупнее камнями. Он знал, что аборигены следят за ним в прицелы снайперских винтовок товарища Драгунова, что, стоит ему обернуться, он увидит направленные ему в спину стволы «калашниковых» с подствольными гранатометами и без. Старлей помнил эти места, не забыл он и о зловонной яме, в которой довелось ему посидеть в плену вместе с Киром.
— Де дика хула хун. Могуш хулда шу [6] .
Тишина в ответ.
— Муха ап ду шу? [7] — рассмеялся Старлей.
Тишина пряталась в горелом остове сбитого «стингером» вертолета. Солнечные зайчики от линз плясала на лице офицера ВКС. У Васьки слишком светлая кожа, слишком светлые волосы, чтоб местные оборванцы, вооруженные и скорые на расправу, приняли его за своего. И знанием языка тут не помочь.
— Вы должны мне, люди гор. Но я прощу вас, никто не умрет, если мне дадут пять, нет, лучше двадцать бутылок…
После этих его слов тишина перестала быть зловещей и смертельно опасной.
Тишина удивилась.
Заинтересовалась: что задумал это страный гаски, похожий на безумного дервиша?