— Вот. Точно доплывешь?
Лаури молча взяла планшет и прикрепила к поясу. Скинула майку и шорты, оставшись в бюстгальтере и трусиках. Сзади хмыкнули. Стентон? Ничего, пусть смотрит. Она уже не та бледная немочь, что пряталась от солнца под кремами и зонтиками: кожу покрывает ровный золотистый загар.
Девушка медленно пошла на глубину. Первое прикосновение воды ошарашило холодом, но уже через минуту море казалось теплым, даже слишком теплым. Суп, а не море. Суп с кладами, русалками и утопленниками.
Лаури захотелось оглянуться, но вместо этого она выдохнула воздух и рыбкой ушла под воду.
Боль по сторонам шеи была уже привычная и нестрашная.
Иногда ей хотелось остаться на глубине. В зеленой прохладе, ласкающей кожу, в укромном шепоте пузырьков. Ниже плыли столбчатые нити и розетки водорослей, напоминавших земные хвощи. В водорослях жили падальщики-крабы и хитрые маленькие ракоскорпионы, там вили гнезда рыба-удод и рыба-апельсин, чью оранжевую кожу утыкали миниатюрные купола икринок. Ниже обитали совсем уже непонятные твари, ленты и щупальца, но все они были одинаково безразличны к парящей над ними русалке.
В бухте валялось много мертвого железа, и Лаури однажды, резвясь, подобрала острый осколок и процарапала на ржавчине непечатное слово. Но это случилось севернее. Здесь она еще не бывала. По слухам, Магнитная коса навевала странные галлюцинации. Лаури сосредоточилась на пении воды в ушах, ожидая уловить нездешние голоса, хор сестер-русалок или скрежет утопленников, но вода оставалась водой и шептала настойчиво и мягко. Тогда девушка ускорилась: сжала ноги, отчего из них получилось подобие русалочьего хвоста и, загребая руками, поплыла туда, куда указывала красная стрелка на планшете. Спустя некоторое время впереди выросла ржавая, облепленная водорослями стена. Корпус баржи.
Когда Лаури выбралась на берег, обстановка изменилась. Коса больше не пустовала. На дальнем ее конце мельтешили какие-то люди, слышалась музыка. Оттуда же неслись запах горящего навхуса, который пришельцы поджигали в больших черных бочках, и зазывный аромат шашлыка.
Увидев Лаури, Стентон и Шеймас ринулись в воду, как будто девушка не могла обойтись без их помощи. Впрочем, она действительно пробыла на глубине слишком долго. В ушах звенело, и мир как-то странно качался. Шеймас подхватил Лаури на руки прежде, чем отступающее — начинался отлив — море забрало ее себе.
— Ну ты паршивка! — заорал ирландец. — Мы думали: всё, утонула. Вигн, главное, спокойный как сволочь, тычет в комм и говорит — планшет подает сигнал, значит, она обратно плывет. Зачем тебе такой парень, а? Я чуть сам в воду не полез.
Лаури слабо улыбнулась, представив, как Шеймас рвется ее спасать. Заглянув за плечо ирландца, она увидела Лукаса. Тот сидел на подножке джипа и прутиком рисовал на песке. Рядом стояла Фреда и что-то ему втолковывала. Психик бросил прут, поднялся и зашагал к воде.
— Не надо, — сказала Лаури.
— Чего не надо? — не понял Шеймас.
— Держать меня не надо. — Она высвободилась из рук ирландца и сама выбралась на пляж.
— Так что с баржей? — прокричал ей вслед Стентон.
Лаури ответила не оборачиваясь:
— Есть там баржа. На палубе сидят два скелета, дуются в кости и ждут третьего. Говорят — тебя.
Фреда уже стояла рядом с Вигном и улыбалась во весь рот:
— Класс, подруга. «Джейми» наш.
Лаури смотрела на Лукаса. Выражение лица у психика было такое, будто ему в спину вогнали нож и медленно, медленно проворачивали лезвие. Девушка швырнула ему под ноги планшет. А потом все собрались и пошли на вечеринку, шум которой вспугнул водосборщиков и закружил в воздухе маленьких белых чуйков. Лаури не стала одеваться. Зачем? Танцующие там, на дальней оконечности косы, через одного были и вовсе голыми. Так и шагала, взбивая босыми ступнями ржавый песок.
Откуда взялась эта женщина? Эта старуха… нет, не старуха, хотя из-за резких морщин, исчертивших ее лицо, она и казалась старой. Эта безумная, потому что безумным было пламя, горевшее в ее зрачках. А может, там всего лишь отражался горящий навхус: рыжий, беспокойный огонь на потемневшем пляже. Но почему тогда двое здоровенных мужчин сжимали в руках цепи, тянувшиеся от запястий женщины и железного кольца на ее поясе? Когда юродивая появилась в толпе, сразу стало понятно, что собрались здесь из-за нее, а не из-за пива и плясок с «буйками» — хотя, конечно, приходу женщины предшествовали и пиво, и пляски, и даже какие-то воскурения. Горько-смолистый и сладкий до одури запах.
— Одержимая, — шепнул кто-то у уха Лаури и, оглянувшись, девушка увидела ярко блестевшие глаза Фреды. До этого геодка выплясывала в самом центре толпы, и непонятно, как успела очутиться рядом.
— Что?
— Одержимая, предсказательница. Женщина-психик.
— Женщин-психиков не бывает.
— Конечно, не бывает. На Земле. Орден с ними быстренько разбирается. Очищение, слышала про такое? Юлианцы и викторианцы. Ведьмы и инквизиторы. В сущности, одна шайка.
Женщина в цепях не была похожа на психика. Она походила на сумасшедшую. Наверное, два здоровяка заботились о ней, как владельцы зверинца заботятся об экзотическом хищнике. По крайней мере, одежда одержимой выглядела аккуратно: широкая темная юбка и теплая не по погоде безрукавка. Голые худые руки женщины покрывали синяки и следы укусов… Сама она себя грызла, что ли?
— Бабы-психики сходят с ума, — шепнула на ухо Фреда. — Слишком сильный дар… или проклятье, кто как считает. О-Ди.
— Что?
— Передозировка, глупышка. Они же гомозиготы.
Знакомство Фреды с генетической терминологией отчего-то неприятно поразило.
Толпа раздалась и замерла. Из-за Фрединого шепотка Лаури не заметила, как очутилась в первом ряду, на границе пустого круга. В центре стояли нахохлившаяся бесноватая и два ее поводыря. Будто цыгане с медведем на старинной картинке. Пламя навхуса окрашивало лица мужчин в красный, но женщина оставалась бледна и в этом тревожном свете.
Близость одержимой тяготила. Лаури попятилась, но геодка когтями впилась ей в локоть.
— Смотри. Будет интересно.
Одержимая повела по толпе мутным взглядом и медленно, приседая на каждом шагу, двинулась вдоль окружившего ее кольца. Крадущаяся походка одержимой напомнила Лаури самые черные из сказок ее детства. Про Скока-Подскока, ворующего непослушных детей, и заглядывающую в окна длинномордую Люпинеллу. Чуть слышно шуршал песок под ногами крадущейся, и волны неподалеку шлепали о берег. Лаури оглянулась. Где же Вигн? Где остальные? Но сплошная и плотная стена людей сзади, людей с неразличимыми лицами, не шелохнулась, а позвать Лаури почему-то не могла.