Есть!
И вновь старинные легенды не лгут! Сокол никогда не видел консервных банок, но откуда-то знал, что металлические цилиндры из холодильника – они и есть.
«Килька, обжаренная в томатном соусе» – первый трофей Стаса, двести сорок граммов, если верить надписи. «Паштет куриный с маслом» – второй, нетто триста сорок. «Кукуруза сладкая» – последний, полтораста.
Все, пусто в холодильнике. Стас с облегчением захлопнул дверцу.
Кукуруза – это понятно. А остальное: килька, томатный соус, паштет, да еще куриный? А цифры что означают, какой тайный смысл несут? В легендах о граммах ничего не говорилось. Мудрые старцы, наверное, забыли поведать обо всем этом.
Консервные банки были холодными и гладкими на ощупь, как лезвие мачете. Соколу везет: сначала нашел месторождение сухого спирта, теперь вот холодильник. Будет чем обрадовать соплеменников по возвращении.
Короткий, но сильный замах – лезвие мачете располовинило жестянку, по линолеуму растеклась кровь. Так и должно быть: если кого-то убиваешь, течет кровь, и нет разницы, заяц это длинноухий или консервная банка с надписью «Килька в томатном соусе».
Вкусно, спасибо холодильнику.
* * *
Второй день в междутропье.
Стаса атаковала надоуессиу [35] . Но ядовитыми зубами не коснулась плоти – Светлая Ночь на совесть сделала штаны, крепкие. Стас перерубил гибкое тело томагавком. Гремучке давно уже пора залечь в спячку, а она на людей пасть открывает. И как Стас ее не заметил? Вот так, мечтая о девичьих прелестях, и на мину наступишь…
Жаль, нельзя вынести холодильник из квартиры – морозильная камера перестанет плодоносить. Согласно легендам, каждую неделю можно собирать урожай – три банки. От такого чуда даже уходить не хотелось. Эх, прилипнуть бы, как МПМ [36] , к белой дверце. Грустно. Красивый он, холодильник. На обратном пути надо будет зайти, полюбоваться. И Лизе показать. Она ж ничего подобного не видела никогда.
Вчерашний дождь оставил после себя только редкие лужи. Почти везде вода сошла. Стас разыскал в грязи томагавк и щуп, протер, очистил. Хорошо, солнце мгновенно высушило палые листья и траву. А ведь скоро дожди зачастят, и продвижение по междутропью очень замедлится.
Мокасины-то выдержат любую непогоду – в пределах разумного. А вот лапы и брюхо Рекса вызывали беспокойство. Вряд ли занавески, нарезанные полосами и промазанные солидолом, найденным в ванной, защитят зверя от кислоты. Но это лучше, чем ничего.
Шаг за шагом, постоянно глядя под ноги.
Пес первым шел по тропе, проделанной танком. Бронемонстр знатно протоптался. Сокол и проводник двигались теперь куда быстрее. То тут, то там блестели коричневые пятна масла. Хоть табличку вешай «Мин нет».
На танковой тропе можно не смотреть под мокасины, можно уверенно шагать. Да только взгляд так и щупает каждую кочку-неровность. Попробуй заставь себя наступить на подсохший дерн или подозрительный бугорок – не получится. Инстинкт самосохранения, так это называется, если верить Угме.
– Wo’ is tan i na tos i nut’ si vom na mah vom’, – шептал Стас прощальную песню. – Я отправляюсь на поиски человека. Если я встречу его, мы будем сражаться. Возможно, я буду убит.
Старый Сокол все пытался представить себе разлучника, воина чужого племени. Наверное, он красив, высок и силен. Он – великий следопыт и лучше всех стреляет из лука, мины не трогают его пяток, растяжки не касаются лодыжек. От этих мыслей Соколу почему-то стало так горько, будто он набрал полный рот полыни да хорошенько прожевал.
Чужаки где-то рядом, вряд ли ушли далеко. За следующим углом, за любым заброшенным домом Стас мог встретить своего обидчика. Когда это случится, Стас вцепится ему в горло и с живого снимет скальп, а потом кинет его косы под ноги Липкой Земле. И пусть молит чужак о пощаде, пусть рыдает, размазывая сопли по роже, – Стас не простит его! Он томагавком перерубит ключицы и лодыжки чужака и оставит умирать в междутропье.
Танковая тропа виляла в нужном направлении. Это более чем устраивало Стаса.
Он проходил мимо заброшенного дома, от подвала до крыши увитого камуфляжной сеткой винограда, когда Рекс вдруг оскалился и зарычал. Оглянувшись по сторонам и заметив угрозу, Старый Сокол сбросил с кисти темляк поводка. Если пес готов к бою, не надо его сдерживать, ведь в дворике перед домом, возле ржавой карусели, стоял волк.
Это был огромный, матерый зверь. Он помахивал хвостом и никуда не торопился. До зимы время есть, успеет жирок нагулять, не сомневайтесь.
Стас замахнулся щупом, целя волку в грудь. С двадцати шагов щуп проткнет зверюгу насквозь. Да только волк не собирался ждать, пока юный охотник убьет его – в два прыжка он достиг канализационной шахты, ржавый люк валялся рядом с дырой. Волк бесшумно нырнул в провал. Был – и нет его. И тишина.
Странно это. Что-то тут не так. Сокол застыл, словно снеговик, облитый водой на морозе. Вспухли вены на висках. Не поворачивая головы, осмотрелся. Вроде нормально все, взгляду не за что зацепиться, а на душе тревожно.
И потому не нормально. Но что не так? Где?
А под самым носом: тополь сухой у трансформаторной будки. Увидел, да? На растерявшем листья стволе выросла МОН-200. И хоть вогнутую лицевую поверхность покрывала корка ржавчины, боеспособности мина не утратила – в любой момент готова изойти на плотный пучок роликов [37] . Кому в крови железа не хватает? Кого металлом нашпиговать? Не стесняйтесь, людишки! Подходите, зверюшки! Всем достанется!
Стас прыгнул вперед, кувыркнулся и снова прыгнул. Под ноги смотреть некогда. Не зря волчара в канализацию нырнул. А чем Стас хуже?
И тут мина взорвалась.
Сокол уже наполовину скрылся под землей, когда ударная волна, вышибив дыхание, швырнула его ребрами на чугунный обод. Повезло: падать оказалось не высоко. Он рухнул в кучу смытого дождями хлама – в листья, песок и ветки.
Странно, но ему было совсем не больно. И это плохо: так не должно быть. «Неужели позвоночник сломан?!» – это была последняя его мысль.
А потом тьма заполнила единственный глаз Стаса.
Сто семьдесят четыре человека погибли и почти полторы тысячи были ранены, когда болельщики белградской «Црвеной звезды» забросали зажженными факелами фанов «Манчестер Юнайтед». Паника на трибунах, полиция открыла огонь по зачинщикам беспорядков…
Мысли. Ленивые мысли. Закрываешь глаза, пытаешься заснуть, и сон превращается в бред, в поток навязчивых образов, фраз, голосов…