защищает нас!
Эа эа эа хо! [59]
Не продохнуть, всё в дыму. Респиратор на роже, очки на глазах.
Оптика чересчур уж простенькая: без примочек и навигационного барахла, но с липкой оправой – чтобы снять очки, надо хорошенько постараться. Короче говоря, ни тебе инфракрасного ви́дения, ни последних сводок по игре. Как изменился рельеф газона впереди и сзади? Это инфа не для тебя, Максимка. А ведь газон изменяется ежесекундно. О передвижении вражеских и своих игроков можно только догадываться. Потери, смертность и ранения, не совместимые с волей к победе? Об этом Макс Мцитури узнает только после финальной сирены, если доживет до нее. Что называется, «ничего не вижу, ничего не слышу и в две дырочки помалкиваю».
Не очки – очочки!
А все почему? А потому что Макс «худой», а «худому» в принципе не положен хай-тек.
Страдаешь клаустрофобией, когда цепляешь на череп сферу? Ну, так умей и в дыму ориентироваться. Не желаешь таскать тяжеленный бронежилет? Да пожалуйста, сколько угодно! Но будь добр, фильтруй отравляющие газы респиратором – чистый воздух из регенеративного противогаза не для тебя. Извини, брат, правила строго воспрещают, каждому свое.
Вспышка.
Жар.
Правый локоть обожжен, вокруг обугленной плоти кожа покраснела. Ну, это ничего, не смертельно – футбол ведь, не баскетбол. Да, больно, но Макс твердо знает, что делает. «Худоба» – его стиль. Кстати, не так уж и больно. А все из-за таблеток, спасибо толстяку Касиусу. Эффект от «колес» что надо: и обезболивают, и настроение поднимают так, что улыбка от правого уха до затылка. Половина лица задействована потому, что в левую щеку угодил осколок. Ничего, до свадьбы заживет.
Макс не смотрел под ноги, он просто бежал. И как-то так получилось, что завел он свою группу аж в штрафную зону. И главное, без толку так далеко забрались – интуиция подсказывала Максу, что мяч градусов на двадцать левее гуляет, метрах в ста. Короче, отсюда по-любому надо выбираться как можно скорее.
То есть бегом.
– Вперед, ребятки! – Не напрягая голосовые связки, Макс повернул голову назад и внятно пошевелил губами, чтобы в грохоте взрывов его люди смогли разобрать, что именно он скомандовал. – Быстрее! За мной! Шаг в шаг! Темп не снижать! Раненых не поднимать!
Вовремя сорвались. Позади громыхнуло и сверкнуло дай боже. Сработал часовой механизм. Группа избежала ловушки чуть ли не в последний момент. Таки выскользнули из хитро заминированного сектора.
– Дмитрий, запоминай!
Малыш Нисизава кивнул – мол, понял, будет сделано. И ведь запомнит малолетка, куда в следующий раз выруливать, где уже наверняка проход натоптан – метров пятнадцать чистых, да два в ширину, тропа натуральная. Ну, почти – тропка. И то хорошо, и то удача. Если с мячом подобраться, гол возможен. О-оч-чень возможен.
В дыму Макс ориентировался по рекламным голограммам над головой. Древние мореходы искали в небе Большую Медведицу и Южный Крест. А футболисту никак без слогана «Транк – пей! Кола – балдей!», ярким пятном нависшего над газоном.
Буквы видны даже сквозь клубы дыма. От «Т» танцуем по касательной к «б». И строго – шаг вправо, шаг влево – по прямой к верхушке «!». И вот там-то нырнуть в траншею, которая уже разведана боем и полностью – процентов на девяносто – безопасна. А сотни на поле боя не бывает. Кроме нормальных мин, есть еще много всего.
Девяносто процентов – это значит, что в траншее остались двое: азиат, выколовший глаза товарищу, и один из африканцев. Они собой разминировали проход, своими телами прикрыли товарищей от осколков.
– Вперед! Не отставать!
На спину вдруг что-то рухнуло, что-то очень тяжелое. Колени подогнулись, Макс упал, больно ударившись лицом о гранитный дренаж, взрывом вывернутый из-под травы. На миг он испугался: неужели паралич? осколок угодил в позвоночник? Но Макс таки сумел откатиться в сторону. Что за?!..
Аполлинарий в минус.
Кранты морфу, отбегался. Лапа – тю-тю. В смысле окончательно сломалась. Та самая, поврежденная в прошлом матче. Ему тогда сухожилия зацепило, да и хитин, понятно, пробило. Кое-как доктора залатали, да только те латки словно мертвому припарка.
– Не останавливаться! Раненых не поднимать! – Макс вскочил. Надо бежать дальше, игра продолжается.
Но зооморфу, похоже, было скучно умирать одному. Верхней парой конечностей Аполлинарий схватил Макса за голень и потянул к себе.
И хоть морф очень не в форме, все равно он на порядок сильнее человека. Щелкнули алые жвала (внутреннее кровотечение?), из выпученных глаз плеснули слезы – морф плакал и при этом свободными лапами вкачивал себе наркоту в локтевые сгибы. Одна порция, вторая, третья – без перерыва он использовал по назначению весь свой запас. Теперь-то ему точно гаплык – под кайфом еще можно подняться, но играть… Мины не любят торчков. Джанки на газоне умирают первыми.
Ах, скучно подыхать в одиночестве? Ну, извини, брат Аполлинарий, у Макса другие планы на уик-энд. Изо всех сил он дергался, стараясь вырваться из лап зооморфа. Он барахтался в зеленом месиве, загребая обожженным локтем дерн. Он вгрызался в траву, хватался за корешки, за почву – вырваться! подняться! На языке футбола это называлось «воля к победе». За этой самой волей очень внимательно следят судьи. А за судьями – снайперы, ожидая, когда им подадут сигнал стрелять на поражение.
Макс не мог дальше бежать, он вне игры, но он старался изменить ситуацию, он все силы вкладывал, он…
Его бритый затылок окатило приятной прохладой. Дождь? Откуда здесь? Морф ослабил хватку. Мцитури выковырял когти Аполлинария из своих мышц. По щиколоткам тут же потекло. Черт! Черт! Долбаный морф!
Рывком Макс повернулся к пауку, чтобы сказать ему все, что о нем думает. Но у того больше не было головы, а значит, и ушей. Голову ему отстрелили. Ведь морф мог бы продолжить игру, но вместо этого едва не угробил коллегу по команде.
Так ему и надо, сапиенсу недоделанному! Мцитури никогда не доверял трансгенному народцу. Они ж нормальным людям завидуют! Служат вам, улыбаются – да, босс, конечно, босс, – а сами так и норовят направить аэробус в небоскреб, специально для того, чтобы убить вашу красавицу-жену. А пилот, конечно, – специально выращенный зооморф с отменной реакцией и улучшенным интеллектом!
Макс поднялся. Его шатало.
Все здесь, никто не ушел: Иван, Саид и Маркус, и красавица-полька. И морфы тоже. Амазонка еще жива. Все они кружили вокруг Макса, как стервятники над добычей, – Дмитрий Семенович Нисизава вывел группу на безопасный радиус, прощупал маршрут и задал правильный темп. Еще пару минут судьи потерпят эти танцы, а потом – пиф-паф.
Но Макс уже готов приступить к непосредственным обязанностям. Он – ветеран, он знает, как выжить и победить.