Кстати, о смерти.
Не зря доставщиков отделили от Сташева-старшего и дали им полюбоваться морскими пейзажами с высоты, достойной птичьего полета. Очкарик в бейсболке что-то каркнул на сибирском наречии — и ордынцы, радостно загомонив, приподняли сопротивляющихся Дана и Маришу над ограждением, явно намереваясь сбросить парочку вниз.
— Стойте! Что вы делаете?! Вы же обещали отпустить их!
Неужели профессор наивно полагал, что с этими нелюдями можно вступать в переговоры? А ведь неглупый вроде человек, ученый…
Очкарик жестом велел не спешить пока. Мариша и Дан зависли в подвешенном — в прямом смысле — состоянии. Хорошо хоть в подвешенном над платформой, а не за ее пределами, а то у Данилы напоследок развилась бы боязнь высоты.
— Верно, Павел Николаевич, мы ведь с вами договорились: вы отдаете мне предмет, а мои люди отпускают девушку и молодого человека. Вы свое условие договора выполнили, теперь я должен выполнить свое. Мы, члены Братства, никогда не нарушаем слова. Это может повредить нашей репутации. Командиры должны быть честными перед своими солдатами, какой бы нелицеприятной ни была правда. Итак, с надеждой на дальнейшее плодотворное сотрудничество, профессор, я с удовольствием исполню…
Не дослушав до конца это чудное проявление нечеловеческой логики, Данила сумел-таки извернуться и врезать ботинком в висок одному из своих палачей — тот потерял сознание и перевалился через ограждение. Рухнуть в море, подняв фонтан брызг, ордынцу не дали. Сначала здоровенная белуха, выпрыгнув из воды, ударила его головой, переломив хребет и отбросив на десяток метров в сторону. А потом уже тело перехватили сразу две зомбокосатки, которые мгновенно поделили его между собой то ли по-братски, то ли по-сестрински.
Это была великолепная демонстрация того, что вот-вот случится с Маришей и Даном.
Надо ли удивляться, что после этого Марише очень-очень не захотелось нырять в холодную воду с большой высоты? Причем настолько не захотелось, что она столкнула двух ордынцев лбами. Оба упали — один на колени, трогая вспухающую шишку, а второй — на спину, из-под него быстро-быстро натекала алая лужа.
Круто Мариша постаралась, Дан проще сработал.
Но, как выяснилось, супруге помогали.
Усато-бородатый ордынец, один из тех, кто удерживал профессора от необдуманных действий, вдруг вскинул руку и указал за спину своего командира, прокричав что-то угрожающее. Командир развернулся на месте, выпростав руку с пистолетом и нажав на спуск. Грохнул выстрел. Ордынцы дружно присели, увлекая за собой пленников. Пуля угодила в большое крыло треугольной формы, появившееся на вертолетной площадке вместе с прочими частями мотодельтаплана, который после приземления продолжал двигаться вперед. Винт СЛА [35] не вращался, а значит, пилот на подлете выключил движок — или горючка закончилась? — и бесшумно спланировал на платформу. При этом еще в воздухе он открыл огонь из бесшумного оружия и завалил одного из ордынцев, которых столкнула лбами Мариша.
Самого пилота в кресле под крылом не было.
— Что это? Откуда здесь? — Очкарик метнулся к профессору. Но, не добежав каких-то метра три, резко вильнул в сторону, уйдя под прикрытие массивной стальной конструкции, очень удачно запланированной тут инженерами-проектировщиками.
Наверное, этот маневр случился из-за того, что усато-бородатый ордынец рухнул с простреленным горлом, из которого тут же начало обильно хлестать. А очкарик не испугался, нет. Просто передумал разговаривать с профессором, бывает, обычное дело.
Ордынец, что тер шишку, упал лицом вперед.
И вот тут прихвостни Братства будто с ума сошли. Они дружно заулюлюкали, затрясли копьями и автоматами, принялись озираться по сторонам и что-то выкрикивать — надо понимать, оскорбления в адрес невидимого стрелка, спустившегося с небес и завалившего уже троих. Пардон, четверых. Нет, пятерых. Нет…
Ордынцы падали как подкошенные — да, у Данилы создалось именно такое впечатление. Он даже явно представил себе эту заточенную, словно бритва, косу, срезаюшую подряд не траву, но людей — одного за другим, справа налево. Семь трупов. Восемь.
Пауза.
Патроны закончились?..
Ордынцы, те, кто еще был жив, сообразили, что оскорблениями стрелка-косаря не выманишь, и принялись рассредоточиваться. Вот только трое пленников никак не способствовали быстрому передвижению по платформе. Пленники мешали, очень мешали. И если командир пообещал профессору, что их отпустят, то ордынцы такого слова не давали.
Одновременно двое ублюдков посмотрели друг на друга, потом на Дана, потом убрали свои лапы с его рук — для того чтобы потянуться за оружием. Это было их ошибкой — роковой, зато последней. Одному Данила вбил кулаком кадык в горло, второму проломил висок. Они не успели еще осознать, что мертвы, а он уже отобрал у обоих оружие. Автомат оставил себе, а копье выкинул. Выкинул в спину того урода, что замахнулся на Маришу топором. Попал аккурат меж лопаток, наконечник пробил тело и вышел наружу с другой стороны, где-то в солнечном сплетении. Урод еще что-то хрипел и пускал кровавую пену, когда Мариша прервала его пустую жизнь очередью из трофейного «калаша».
— За мной! — У Данилы появилась одна безумная мыслишка, которую требовалось срочно проверить не в теории, но на практике.
Мариша последовала за ним, стреляя в тех, кто оказывался у них на пути. Она едва не завалила профессора, который опрометчиво резко поднялся с пола прямо перед ней, — хорошо, Данила успел отвести ствол Мариши в сторону и пули достались ордынцу, позволившему себе нацелить оружие на «варягов».
— Отец, с нами! Давай!
Пригнувшись, они подбежали к большому крылу из дюралюминиевых труб, соединенных между собой эдаким горизонтальным веером. Крыло крепилось к тележке — раме на колесах с креслом пилота и силовой установкой, вращающей в полете трехлопастной винт. Над передним колесом располагалась панель приборов из четырех циферблатов и одного ЖК-дисплея. Вот и всё, конструкция предельно простая. Настолько простая, что при иных обстоятельствах Данила вряд ли рискнул бы подняться в воздух на этой штуковине. Хотя, конечно, если жизнь заставит…
А разве еще не заставила?
— Ты чего, хочешь на этой штуке убраться отсюда? — У Мариши закончились патроны, а запасного магазина не было. — Без меня? Она же одноместная.
Дан уже заметил.
— Ничего не получится. — Отец затряс тремя подбородками Ашота. — Движок прострелен.
И это тоже Данила увидел, спасибо. Короче говоря, искусственная пташка резко разучилась летать.
— Но попытаться ведь стоило.
Выпустив последнюю очередь, АК Данилы замолчал. Пусто. Перезарядить нечем.
Снять, что ли, со стенда чуть правее, на надстройке, оранжевый спасательный круг и им сражаться с лютым врагом? Пули просвистели прямо над головой, заставив «варягов» пригнуться. Это у ордынца — одного из немногих пока что живых — сорвало крышу, и он принялся беспорядочно палить по сторонам. Пули рикошетили от труб, на которых было написано «Вода», от небольшой лебедки у ограждения… Ордынец упал с дырой в груди. Завалили его из снайперки с глушителем — факт, но не из «винтореза», а из чего-то более мощного.