В середине деревни рассказывали совсем другое. Здесь кто-то придумал, что Клубникин на свой день рождения отправился в Москву покупать себе подарок — новую эмалированную лопату. В поезде пенсионер обнаружил, что деньги оставил дома, и ему пришлось украсть эту лопату. Для этого он дождался ночи и пробрался в магазин через вентиляционное отверстие. Заодно он прихватил баллончик жидкости для мытья стекол. Но поймали пенсионера не в магазине, а уже в Игнатьево. Утром пропажа обнаружилась. Служебная собака взяла след и привела сотрудников уголовного розыска прямо к его дому.

Зато на противоположном конце деревни придумали совершенно невероятную историю. Кто-то рассказал, будто ветеран сельскохозяйственного труда на самом деле никакой не ветеран и даже не пенсионер Клубникин. Оказалось, что это известный мадагаскарский* шпион Джон Смит, который все эти годы жил под чужим именем и собирал для мадагаскарской разведки данные об урожаях в деревне Игнатьево. Разоблачил шпиона с далекого африканского острова служебно-розыскной пес по кличке Стремительный. Он-то и привел контрразведчиков к дому Клубникина. Таким образом объяснилось все: и то, что пенсионера не было дома в день рождения, и то, что он живет один и почему-то не любит ходить в гости к соседям, и даже то, что у него вредный характер.

Арест Клубникина всколыхнул всю деревню. Жители Игнатьева начали вспоминать все загадочные происшествия, которые произошли в деревне за последние пятнадцать лет. Получился очень внушительный список. На Клубникина свалили три поджога, сорок две украденные курицы, один ураган, несколько эпидемий гриппа, прошлогодний неурожай и два небольших наводнения. Заодно, рыбак Николай Бабкин пожаловался, что в последнее время в реке очень плохо клюет рыба.

Конец этому разгулу фантазии положил следователь Громов. После того, как они тщательно осмотрели дом и составили протокол, следователь с тремя милиционерами вышли на улицу и начали расспрашивать соседей, кто что видел. Тут-то в разговоре все и выяснилось. Для большей убедительности следователю предъявили вещественное доказательство — огромного рыжего детину с перевязанной головой. Здоровяк сразу пообещал починить клубникинскую дверь, а Громов достал из своего большого портфеля протокол и разорвал его на мелкие кусочки.

Заодно блюстителям порядка пришлось выслушать не менее трех десятков историй, в которых пенсионер Клубникин выглядел настоящим героем и необыкновенно честным человеком. Следователь с милиционерами слушали увлекательные рассказы игнатьевцев и про себя удивлялись, почему до сих пор Клубникин не награжден золотой звездой героя или хотя бы каким-нибудь завалящим орденом.

А ветеран сельскохозяйственного труда в это время спал в камере крепким сном младенца и даже не подозревал, какие страсти разгорелись вокруг его имени в родной деревне Игнатьево.

Глава 9

Вернувшись из леса, вся Алешина семья и гости решили немного подкрепиться и лечь спать. И только Алексей Александрович отказался от завтрака. Светлана Борисовна с Алешей помогли ему добраться до спальни, и он, не снимая обуви и не раздеваясь, как куль повалился на кровать.

Когда они проходили через гостиную мимо Цицерона, бывший грузовой робот спросил:

— Ну как отдохнули?

— А-а-а! — словно раненый зверь простонал Алешин папа.

— Было очень весело, — ответил Александр Васильевич, доедая очередной бутерброд.

— А что с Алексеем Александровичем? — поинтересовался Цицерон.

— Слабак, — ответил Александр Васильевич. — Не понимаю, как его ещё берут в космические экспедиции. Он даже дров не может толком напилить.

— А-а-а! — услышав подобную клевету, закричал Алексей Александрович.

Завтракали долго и вяло, все клевали носами, но Цицерон своей болтовней не давал никому уснуть за столом.

— А я уж думал, что вас съели волки, — сказал он.

— Это ещё неизвестно, кто кого съел бы, — ответил Александр Васильевич, а Фуго добавил:

— С дядей Сашей можно бояться только другого дядю Сашу. Так что, теперь я знаю, кто страшнее самого страшного зверя.

— Ну это ты загнул, инопланетянин, — добродушно ответил Александр Васильевич.

— В следующий раз я поеду с вами, — сказал Цицерон. — Мне тоже хочется посидеть у костра, послушать соловьев, встретить в лесу рассвет…

— И поплавать в автобусе по ручью, — закончил за него Алеша.

— На чем же ты будешь сидеть? — спросил Александр Васильевич, оглядывая голову робота. — У тебя же нет этого самого места, на котором сидят.

Алеша с Фуго прыснули, а Цицерон печально ответил:

— Была бы голова, остальное само как-нибудь образуется.

— Все, я хочу спать, — сказала Светлана Борисовна. — Я себя чувствую так, будто целую неделю таскала мешки с картошкой из Игнатьево в Петрово.

Вслед за Светланой Борисовной ушел и Александр Васильевич. А когда Фуго с Дариндой появились в гостиной, они увидели, что он устроился на диване Фуго. Пришлось мимикру идти спать к Алеше.

Некоторое время Александр Васильевич ворочался с боку на бок и тяжело вздыхал. Но сон все-таки сморил его, и по всему дому прокатились первые, ещё не самые страшные раскаты богатырского храпа.

Как только Александр Васильевич захрапел, тетушка Даринда в ужасе соскочила со своего дивана, заметалась по гостиной, а затем убежала на веранду. Но и там она пролежала всего несколько минут. От громоподобного храпа во всем доме дрожали стекла, черепа и челюсти хищников из коллекции Алексея Александровича подпрыгивали на своих подставках, а чайная посуда тихонько дребезжала.

Схватив в охапку подушку, Даринда выскочила из дома под моросящий дождь и ушла спать в садовую беседку.

Вслед за этим из спальни вышла Светлана Борисовна. Открыв дверь, она заткнула пальцами уши, посмотрела на Александра Васильевича и простонала:

— Нет, здесь совершенно невозможно находиться.

Пока Алешина мама переносила подушки на второй этаж, Алексей Александрович едва не сошел с ума. Закрывая ладонями уши, он сполз с дивана, попытался сбежать из спальни, но без сил рухнул на пол.

Наконец Алешины родители перебрались в спальню к сыну. Они плотно закрыли дверь и попытались уснуть. Но не тут-то было. К этому времени Александр Васильевич окончательно погрузился в глубокий сон, и захрапел так, что на люстре задребезжали стеклянные подвески, а ваза с цветами сползла со стола и разбилась. На втором этаже храп был слышен так, будто Александр Васильевич лежал у них под кроватью или сидел в платяном шкафу.

— Ему надо спать в шахте на глубине двести метров в железобетонном бункере, — со страдальческим выражением лица сказал Алексей Александрович.

— А если к нему приспособить автомобильный глушитель? — спросила Светлана Борисовна.

— Глушитель не выдержит, — ответил Алешин папа.