— О чем это вы там шушукаетесь? — встрял Погорельцов. — Как говорится: «больше двух — говори вслух!» Кстати, Макс, тебе пора собираться на концерт. Пока доберемся, пока ты осмотришь зал… словом, забот нам всем хватит. Твои костюмы я уже распорядился отправить в КЗ, так что поедем налегке.
— Будешь слушаться меня — останешься живым и невредимым, — успела я шепнуть перепуганному артисту и тут же, мило улыбаясь, обратилась к Погорельцову: — С кем поедет Максик?
— А у вас есть на этот счет свое мнение? — недовольно пробурчал Галушко. Начальник безопасности вообще был сегодня непривычно трезв и, очевидно, поэтому хмур и суров.
— Конечно, имеется, — мяукнула я. — Давайте все сделаем так же, как и вчера. Но более демонстративно.
— Как это? — недоуменно посмотрел на меня Галушко.
— А очень просто, — принялась я импровизировать на ходу, поскольку никакого четкого плана у меня не было. — Давайте поступим так! У вас в коллективе наверняка есть кто-то, кого можно загримировать под Хрыкина. С этим двойником вы проедете, так сказать, официально, и войдете в парадный вход на улице Голландской. А тем временем я и Максик подъедем со стороны улицы Яблоневой и пройдем через служебный вход. Если кто-то вздумает совершить покушение на певца, он вряд ли заметит подмену. Таким образом, все будут довольны, а главное, Макс будет цел и невредим.
— То есть вы хотите подставить кого-то под удар вместо Макса? — уточнил Галушко. — И считаете, что это морально оправданно?
— Вадим Сергеевич, вы же не ребенок, — широко улыбнулась я. — Безусловно, вы примете все обычные меры предосторожности, плюс к этому задействуете сотрудников полиции. Пусть они выстроят коридор оцепления от машины до входа, через который двойник спокойно и пройдет. Публика и многочисленные поклонники Макса будут в восторге. Таким образом, мы уменьшим риск удачного покушения.
— А почему такие же меры нельзя предпринять в отношении самого Макса? — вмешался Погорельцов.
— Я же вам объясняю, что стараюсь до минимума сократить риск. И вообще, не понимаю, почему вы так упираетесь? Не хотите принять мое предложение — не надо! Только в случае чего не говорите потом, что я не справилась со своими обязанностями и потому не имею прав на положенный мне гонорар! Имейте в виду, что я свои деньги выцапаю в любом случае. И мне глубоко наплевать, кто будет платить — вы или Арчиров!
Галушко и Погорельцов переглянулись. Видимо, им не очень-то понравилось, что я практически дословно озвучила их сокровенные мысли.
— Кстати, для того чтобы получить свои денежки, я не остановлюсь ни перед чем, — подлила я масла в огонь. — Например, сообщу в прессу о некоторых… гм… странностях этих гастролей… Как вам такая перспектива? Сами знаете, добрая слава на дороге лежит, а худая — впереди бежит.
— Вы, Евгения Максимовна, с ума сошли? — тихо поинтересовался Галушко. — Это же шантаж.
— Ну что вы, какой же это шантаж? — не согласилась я с ним. — Шантаж — это такая просьба, в которой человеку невозможно отказать. А у вас есть выбор.
— Не спорь с ней, — неожиданно заявил Погорельцов. — Она права, так будет лучше.
— Да ты что, Вовчик, а как же тогда наш уговор… — начал было Галушко, но Погорельцов сделал большие глаза и выразительно показал ими на меня, после чего начальник СБ умолк на полуслове. Вся эта сцена заняла не более десяти-пятнадцати секунд, но и этого мне вполне хватило для того, чтобы понять: эти двое что-то замыслили, но моя «детская непосредственность» в очередной раз сорвала их «бонапартовские» планы.
— Я согласен, Евгения Максимовна, что ваше предложение просто великолепно, но где найти человека, согласного подставиться вместо Хрыкина? — раздельно проговорил Погорельцов. — А главное, кто будет его гримировать?
— Где его найти — это ваша забота, — ответила я. — У вас в коллективе что, нет никого, похожего фигурой на Максика? А что касается грима, так у меня это получится не хуже, чем у любого визажиста.
Погорельцов опять выразительно посмотрел на Галушко, но тот быстро отвел взгляд. За все время наших пререканий Хрыкин молча стоял в дверях комнаты и переводил взгляд с одного говорившего на другого. Наконец он не выдержал.
— Слушайте! — выкрикнул он тонким голоском. — А может, вы и моим мнением поинтересуетесь?! Вообще-то, разговор идет о моей безопасности.
— Помолчи, Макс, — отмахнулся от него Погорельцов, — тут серьезный разговор взрослых людей, и не с твоим интеллектом стоило бы в него вмешиваться.
— Что?! — возмутился Хрыкин, и голос его дал сильного «петуха». — Вы хотите сказать, что я не могу участвовать в разговоре, который касается моей жизни?!
— Да успокойся ты, — прорычал Галушко. — Никому твоя жизнь на фиг не нужна! Сиди и помалкивай в тряпочку.
— Вадим, — укоризненно проговорил Погорельцов. — Ты в корне не прав. Макс, безусловно, имеет право, он должен участвовать в этом разговоре. Но только, Максим, одно условие — говори по делу, а не закатывай истерики.
— А кто сказал, что я собираюсь закатывать истерики? — продолжал фистулой заливаться Хрыкин. — Я как раз и хотел высказаться по делу! Вы спрашиваете, где найти похожего на меня человека? А про Славика забыли? У него фигура точно такая же, как и у меня. Прямо один в один!
— Вот и отлично, — обрадовалась я. — Дайте сюда этого Славика и грим. Кстати, кто такой этот Славик?
— Наш помзвукрежа, — пробурчал Галушко, и я просто кожей чувствовала, что он вне себя от злости на меня, Хрыкина, Погорельцова, Славика и вообще на весь мир.
— Славика вызвонить нетрудно, а вот с гримом — заминка, — проговорил Погорельцов, доставая из кармана сотовый телефон. — У нас только обычный, театральный грим, а вам, насколько я берусь судить, потребуются специальные накладки, пластыри и тому подобные прибамбасы?
— Это не проблема, — тут же отреагировала я. — Тут неподалеку есть прекрасный магазинчик, называется «Гришанька». Я напишу все, что мне нужно, а кто-нибудь из охраны съездит и купит все это по списку. Давайте сюда Славика, посмотрим, что в его внешности надо изменить.
Славик как нельзя лучше походил на Хрыкина. Такой же субтильный, вихлястый типчик, но самомнения чуть поменьше. Даже внешне они были чем-то похожи. Когда ему сообщили, что от него требуется, он сначала обрадовался. Но по мере того, как ему объясняли, что он должен будет делать, лицо у Славика начало постепенно бледнеть. Под конец он как-то и совсем уже сник. Перспектива пострадать вместо Хрыкина его не устраивала. Пришлось его успокаивать.
— Вероятность того, что покушение будет совершено непосредственно перед концертом, незначительна, — уверенно заявила я. — Просто мы решили подстраховаться. При этом не забывай, что охранять тебя будут не хуже, чем оригинал. Между прочим, сам Хрыкин пойдет практически без охраны.
Это несколько успокоило дублера. Но не до конца. Пока я доводила его внешность до полного сходства с Максом, он потел, ерзал на стуле и постоянно нервно почесывался. Это мешало мне работать, но приходилось терпеть. Через два часа все было готово. Хрыкин, увидев загримированного Славика, восхищенно присвистнул: