Он чуял, он смутно догадывался, как можно спастись: самому стать Голосом Души. Вот этой неистовой серебряной трубой, прониза́ющей далекие и темные пространства. Все можно изменить, думал он, все переиначить, победить адский мрак звенящей горловой силой. Ему хотелось тотчас вступить в эту битву, с самой высокой – над мрачными низинами ледяного тумана – искрящейся ноты: «Я – Го-о-оло-о-ос!!! Я – Голос!..»
Да, да: стать Голосом, прорвать глухие пелены ненавистного тлена, вырваться к сини морского простора и отменить Стешину смерть да и свою смерть когда-нибудь – тоже…
Но сквозь навязчивый кошмар оркестровых всхлипов звучали безутешные голоса. И черное солнце Страшного суда прорезало клубни тумана, и минуту назад восставшая душа поникла, смирилась, приготовилась принять свою участь…
…Закрыв ладонями уши и зажмурив глаза, Леон молча плакал о Стеше, представляя, как в эти минуты в невозвратную даль ее увлекают бородатые стражи бескрайней равнины, где синь и золото гаснут, где душа цепенеет, мертвеет, погружается в тень – навсегда.
Конец первой книги