Вход на миг снова осветило короткой вспышкой, спустя долю секунды пришел рокочущий звук взрыва. Но на сей раз рвануло куда дальше, даже ударной волны не ощущалось. Захаров на ощупь нашел портупею, торопливо перепоясался. Подхватил с пола винтовку и двинулся к выходу. Похоже, здесь его больше ничто не держит. Да и предупреждение особиста никакой силы уже не имеет. Какой смысл, если его завалит в землянке прямым попаданием случайного снаряда? Лучше уж поймать там, наверху, свой честный осколок. Может быть, хоть похоронят по-человечески и медальон заберут, зря он, что ли, анкету за Ваську Краснова заполнил? А то ведь, как вчера в кармашке шестигранный футлярчик нашел да крышку отвернул, так едва матом не выругался: пустым вкладыш оказался. А ведь подобное, мягко говоря, не поощрялось, особенно среди кадровых военнослужащих. Вплоть до проверки перед строем всех заполнивших и незаполнивших с последующим взысканием…
Снаружи, то бишь наверху, царил хаос. Собственно, до того момента, как он выбрался из землянки, Дмитрий попросту не знал, что его ждет снаружи – хотя бы потому, что и понятия не имел, где вообще находится. Увиденное не особенно порадовало и ровным счетом ничего не прояснило: видимая перспектива оказалась затянута поднятой взрывами пылью и дымом. Да и какая перспектива, когда кругом ночь? Периодически, вслед за нежным курлыканьем очередного падающего снаряда (угадал-таки, точно не минометы!), вздымался куст разрыва, на миг разбрасывающий вокруг изломанные тени, и следом приходил звуковой удар. Первые пару раз Захаров заученно бросался на землю, затем откровенно плюнул, поскольку немецкие снаряды ложились все дальше и дальше, а обогнать «свой» осколок, буде он решит соединиться с его телом именно в этой точке пространства-времени, все равно нереально. Метались люди, невдалеке дымно горело нечто неузнаваемое, искореженное, видимо, снаряд попал в автомобиль. Кто-то просто орал, кто-то требовал связи и матерился по поводу неведомого адресата, обещавшего помощь, кто-то ожидал прибытия медиков… и неожиданно Дмитрий понял, что немецкий прорыв продолжается. По крайней мере здесь, на этом участке несуществующего фронта. Похоже, именно оттого и спешил тот лейтенант госбезопасности, потому и вернул оружие. Ожидал чего-то подобного, хитрый жук. Неужели прямо сказать не мог, блин? А главное, документы не вернул. Где его теперь искать? С документами? И как, случись что, доказывать, что он – именно он, мамлей Краснов, а не выдающий себя за танкиста дезертир?
Остановив одного из бойцов, рявкнул:
– А ну, стоять! Лейтенант Краснов. Что происходит?
Чумазый паренек без головного убора, но с винтовкой в руках, плюхнулся рядом. Судя по петлицам на старого образца гимнастерке – пехота, царица полей:
– Так известно что, тарщ лейтенант! Артобстрел. Немецкий.
– Да понятно, что не китайский, – буркнул Дмитрий. – Слушай, пехота. Танкист я, меня только ночью разведчики из немецкого тыла приволокли, без сознания был. Даже не знаю, где нахожусь и что тут у вас вообще?
– А не врешь? – с подозрением в голосе осведомился боец, подтянув за ремень «мосинку».
– Да не дергай ты свой дрын, лучше на затвор посмотри, дурень! Как стрелять собираешься, если фриц попрет?
Парнишка вильнул взглядом, узрев забитый землей затвор со стоящей вертикально рукояткой.
– Виноват, тарщ лейтенант…
– Вот именно. Займись оружием… хотя знаешь, что? Некогда. На, держи, – Дмитрий впихнул в его руки винтовку погибшего караульного – на хрена ему эта дура, если он подобную только в музее и видел? Да и патронов – только те, что в магазине, аж целых пять штук. Несерьезно. – Давай, рассказывай.
– Так это, тыловики мы. А вона там, в балочке, рембат стоит, танки чинят. Еще дальше – госпиталь, раненых лечат.
«Угу, а еще дальше, «братка», где погибших хоронят», – мрачно докончил, правда про себя, Дмитрий, вслух же произнеся совсем иное:
– Рембат? – в голове забрезжила хоть какая-то идея. – Так, ясно. Рембат – это хорошо. Пошли, проводишь. Танки целые там есть?
– Та мне откуда ж знать? Наверное, есть, только…
ДУД-ДУХ! – метрах в пятнадцати поднялся очередной огненно-дымный фонтан, и Захаров повалил оторопевшего пацана на землю, чисто инстинктивно прикрыв телом. Утрамбованная подошвами почва ощутимо вздрогнула под ними, в воздухе коротко свистнуло несколько осколков, по затянутой комбезом спине пробарабанили выдранные взрывом комья земли.
– И чего лежим? – откатившись в сторону, Захаров поднялся на ноги. – Вперед, боец! Помирать прямо здесь и сейчас в мои планы не входит. Веди к рембатовцам, пока очередной подарок не прилетел.
– Ага… – совершенно ошалевший от происходящего пехотинец медленно встал. И неожиданно начал зачем-то тщательно отряхивать гимнастерку, хлопая себя по бокам. Вот же, блин… шок, видимо. Наверняка недавно на фронте. И уж точно, что впервые под обстрелом.
– Отставить! – рявкнул Дмитрий. – Оружие в руки – и бегом к ремонтникам. Давай! – и добавил пару ласковых, тех самых, своих любимых, усвоенных еще в Афгане.
Боец испуганно кивнул, послушно подхватил обе винтовки и, пригнувшись, затрусил в сторону невидимой в темноте балки. Хмыкнув под нос, Захаров пристроился следом. Пока бежали, упала еще парочка снарядов, но далеко, так что даже «ровнять пузом ландшафт», как, помнится, говаривал в Ферганской учебке прапорщик Махров по кличке «спать не придется», не довелось. А там и добежали, спустившись по крутому и скользкому от ранней росы склону, оказавшись в вотчине ремонтников.
Неразберихи на территории рембата оказалось поменьше, хоть и ненамного – несколько снарядов долетело и сюда, оставив после себя все еще курящиеся сизым дымом воронки да изодранные клочья брезента на месте одной из палаток – прямое попадание, нужно полагать, вряд ли кто уцелел. Оставив проводника в одиночестве – из-под огня салагу вывел, дальше уж пусть сам разбирается, – Захаров рванул в поисках кого-то из местного начальства. Повезло – буквально через десяток метров столкнулся с немолодым мужиком в капитанском звании, раздававшим подчиненным какие-то указания. Подчиненные выглядели достаточно колоритно, артналет явно оторвал их ото сна, так что одетых по форме почти и не было. Послушав с полминуты матерные капитанские тирады, Дмитрий решительно вышагнул вперед:
– Товарищ капитан, разрешите обратиться? Лейтенант Краснов, комвзвода средних танков. Воевал на «три-четыре».
Мужик, лицо которого уже давненько не встречалось с бритвой – впрочем, и сам Дмитрий выглядел не лучше, – с удивлением обернулся к нему:
– Слушаю, лейтенант?
– Товарищ капитан, я так понимаю, вскоре после артналета немцы и попрут. Машины на ходу у вас есть? Чтоб с боекомплектом и заправленные?
– Кто послал? – помрачнел тот.
– Так это, товарищ лейтенант госбезопасности и послал. Говорит, беги, узнай, что с техникой, – наверное, верь десантник в свое «попаданчество» чуть больше, возможно, он и не решился б на подобный экспромт. Но он, хоть и верил в то, что попал в прошлое, похоже, еще не до конца избавился от иллюзий будущего. Или, что точнее, не до конца осознал, что он теперь принадлежит этому времени ничуть не меньше, нежели стоящий перед ним капитан со значками инженерных войск в петлицах или насмерть перепуганный проводник-пехотинец. Однако ж сработало.