Через неделю пути на восток через лес Лешему стало безразлично, выживет он или погибнет, поэтому, увидев Смерть, он с готовностью поехал ей навстречу. Смерть восседала на бледном коне, завернутая в черный плащ. Леший заметил эту фигуру издалека, поскольку дорога шла под уклон, ограниченная с обеих сторон рядами деревьев. Он слишком устал, чтобы спасаться бегством.
Смерть закричала ему:
— Я принял тебя за него!
Слова были сказаны на скверном романском наречии, отрывистые, они падали, словно кинжалы.
Леший не мог отвечать. Он только смотрел на фигуру, преградившую ему путь, и кивал. Он сам не знал, почему кивает.
Плащ на Смерти был каким-то странным. Он был чем-то утыкан, какие-то штуковины топорщились из него во все стороны. Что же это такое? «Да перья же», — понял купец. Это же Хравн. Может, если Ворон ведет себя как нормальный человек, то с ним можно обращаться как с нормальным человеком?
Купец обрел дар речи:
— Я могу продать тебе отменного мула, брат, великолепное животное франков. Мне необходимо это сделать, но мои компаньоны не позволят продать его меньше чем за сто денариев. Я считаю, что хорошему человеку можно отдать и за восемьдесят. Думай быстрее, они уже возвращаются, и их много. Если купишь сейчас, даже самый сильный воин не сможет объявить сделку недействительной.
Смерть снова заговорила:
— Во сне я уловил запах оборотня, пошел этим путем, чтобы найти его. Где он, там и девушка. Эта шкура, которую ты надел на себя, принадлежит ему. Он жив? А девушка с ним?
— Он умер, но не от моей руки.
Ворон кивнул.
— Он умер, защищая ее?
— Разве тебе важно, как он умер?
— Как он умер? — В голосе всадника не угадывалось никаких чувств, но Леший понимал, что тому не терпится услышать ответ.
— Он был околдован и пришел, чтобы убить ее. Но он смог разрушить чары и попытался спасти ее от варягов. Они убили его, хотя и он убил многих из них.
Кажется, это известие произвело на всадника сильное впечатление.
— Он был околдован руной, которая живет внутри моей сестры. Никакая мужская магия не в силах разрушить ее чары. Только женщина способна на это, и только женщина, владеющая рунами.
— Он умер, защищая ее.
— Он был не тем, кем считал себя сам. Мы мало узнали о нем, но это все-таки узнали.
— А кем он считал себя?
— Жертвой Волка.
Леший пожал плечами.
— Он все равно стал чьей-то жертвой. Ты пришел, чтобы убить меня? Ты ведь слуга смерти. Я знаю тебя под именем Хравн.
— Где девушка?
— Ее забрали. Везут на восток, в Ладогу.
— По дороге?
— По морю. По вашему Китовому пути.
— В таком случае у нас очень мало времени. Моя сестра поставила для нее ловушку. Если ей не удастся заманить в нее девушку, нам самим придется везти ее в Ладогу. Конец уже близок.
— Какой конец?
— Волк приближается, он идет, чтобы убить. Девушку, вашего князя Олега, меня, мою сестру, наверное, и тебя, и любого, кто встанет у него на пути. Ладога падет, и кто знает, что еще случится. Девушка должна умереть, если именно ей суждено привести его к богу.
— Я понятия не имею, о чем ты толкуешь, — признался Леший.
— Один приближается. Мертвый бог идет сюда, на землю, он ищет смерти. Мы должны помешать ему. Бог должен жить.
— Мне казалось, ты служишь ему.
— Иногда мы служим богу лучше, если мешаем ему. Воля бога трудна для понимания. Вполне вероятно, что Олег и есть его земное воплощение, хотя сам он может об этом даже не подозревать. Видения моей сестры неясны. Если он — Один, мы обязаны защищать его от девушки, которая приманивает Волка, даже если сам князь ищет ее. И то, что он ее ищет, может служить достаточным доказательством, что он и есть воплощение Всеобщего Отца. Бог придет, и бог найдет свою судьбу, если мы ему позволим.
Леший действительно не понимал, о чем говорит Ворон.
— А я бы хотел, чтобы мой бог пришел, — сказал он, — и лучше всего с большим горшком золота.
Ворон огляделся по сторонам. «А он, кажется, чего-то боится», — решил купец.
— Мне потребуется твоя помощь в Ладоге, если девушка доберется туда, — сказал Хугин.
— Ты доведешь меня до Ладоги? Но ведь путь туда далек.
— Я могу проводить тебя, но мне потребуется твоя помощь, чтобы подобраться к сестре графа. Ты вроде бы прислуживал ей вместе с волкодлаком?
— Я прислуживал ей, но Ладога — торговый город, ты и сам сможешь запросто войти туда. И ты не похож на человека, который не способен подобраться к тому, кто ему нужен.
— Князь хочет спасти девушку, он будет ждать нападения. Все это предвидела моя сестра. Однако ни она, ни князь не заподозрят тебя. Ты сможешь найти девушку. Ты скажешь мне, где она.
— Твоя магия какая-то слабая. Неужели пророчества тебя подвели?
— Мы проникли в царство богов. Знание дается нелегко. — Он указал на свое лицо.
— Но с чего бы мне рисковать своей жизнью ради тебя?
— Я могу убить тебя на месте.
— И как же тогда я тебе пригожусь? Ты бы лучше заманивал калачом, Ворон. — Леший изумлялся собственной храбрости, однако интуиция торговца подсказывала, что он сейчас вправе диктовать условия.
— Ладно, — сказал Ворон. Он достал из мешка ожерелье из перекрученных золотых цепей, усыпанное рубинами. — Это твое. И еще у меня в сумке сотня монет для тебя.
Леший взял ожерелье. Вещица была чудесная. Он никогда таких не видел: каменья темно-красного цвета покачивались на перевитых между собой цепях. За ожерелье можно запросто выручить две тысячи монет.
— Это тебе, — повторил Ворон.
— А ты не боишься, что я подведу тебя?
— Ты меня не подведешь, — сказал Ворон, и Леший понял, что не подведет, если ему хоть немного дорога жизнь.
Леший быстро подсчитал про себя. Этих денег хватит, чтобы безбедно прожить лет десять, а то и двадцать, если не тратиться на танцовщиц и дорогие вина, чего он делать не собирался. Но на этом везение не заканчивалось. Этот странный человек явно не слуга Митры, как сказали бы про него в Римской империи. Он совершенно не разбирается в деньгах. Из него можно выдоить гораздо больше. Леший даже сможет убраться подальше от князя Олега, может, даже уедет в Византию, и богачу на покое будет нечего опасаться в величайшем городе на свете.
Леший проговорил слова благодарности Перуну и пожевал губами, словно размышляя.
— Ну ладно, — сказал он, — посмотрим, что я смогу для тебя сделать.