Тот раз Леся вымокла до нитки и едва успела переодеться в сухую одежду, когда они вернулись в поместье. К ее огромному удивлению, они не выглядели напуганными. Это мальчишеское бесстрашие сулило всем очень большие проблемы. С этим нужно было что-то делать. Чудо Лесе больше не снился, и она решила действовать на свой страх и риск. Начать стоило с друзей Степана, но она начала с Ангелины.
Волки не желали идти к воде, как Леся их ни заставляла. Оглядывались, огрызались. Если бы не нож в ее руке, разорвали бы ее в клочья. Но она своего добилась. Почти…
Лже-Шаповалов появился так некстати! Лже-Шаповалов и Дэн с Матвеем. А ей не хватило опыта и сил, чтобы одним махом разобраться со всеми. Волков пришлось отпустить…
А потом ей оказали честь, взяли в команду, и она многое узнала из того, что знала эта неразлучная четверка. Узнала про Лешака, узнала про девчонку с дурацким именем Ксанка. Про то, что девчонку убили тринадцать лет назад, в Макеевке знал каждый, но никто даже не догадывался, за что ее убили и кем она была на самом деле. Леся тоже не догадывалась, пока не услышала о почти портретном сходстве Ксанки с Зоей Шаповаловой. И Он ждал кого-то другого, не ее, Лесю! Хорошо, что Ксанка мертва, не придется ни с кем делить Его любовь.
Леся недолго тешила себя этой мыслью. Ровно до тех пор, пока не услышала разговор Дэна с Василием. Дэну понадобились старые Ксанкины вещи, все до единой, и взгляд у него был особенный, словно он снова обрел надежду.
Алекс она заподозрила в тот же день, когда увидела, как та заталкивает в багажник своей машины канистру с бензином, как только узнала, что подожженный кем-то дебаркадер выгорел дотла. Алекс что-то спешно уничтожила. Что-то, что сухим протокольным языком называлось уликами. Что-то, что нашли, но не успели забрать с дебаркадера Дэн с Матвеем. Алекс, чопорная американская девица с куском льда вместо сердца! Зачем?!
Ответы на все вопросы нашлись очень быстро. Нужно было лишь разговорить Василия, и все сразу стало на свои места, пазлы из обрывочных разговоров и неясных образов сложились в почти четкую картинку. На самом деле Ксанку звали Александрой… Алекс была рядом с Василием, когда тот обещал Дэну найти старые Ксанкины вещи, а потом вдруг загорелся никому не нужный дебаркадер, и в глазах Дэна появился особенный свет, будто он обрел потерянную надежду.
Ксанка-Ксандра-Александра-Алекс… Восставшая из мертвых девчонка, сменившая внешность, фамилию, гражданство, но оставившая имя. Та, которую ждал Он… Уже за одно это Лесе хотелось ее убить, затравить волками. Разорвать в клочья, уничтожить! И она попыталась.
Алекс не боялась ночного леса. Алекс, так же, как и ее саму, тянуло к гари. Лесе нужно было лишь пойти следом и призвать свое серое войско.
У нее ничего не вышло… Волки, вместо того чтобы нападать, ластились к Алекс, как щенки, не слушались команд, огрызались на Лесю. Нож не помогал.
— Не смей! — Хлесткий, как удар кнута, голос раздался прямо в голове.
Леся застонала от боли, упала на колени у самой границы гари.
— Не смей ее трогать! Она нужна мне живой!
— Она ненавидит тебя! — Ей хотелось закричать на весь лес, но не получилось.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — Над гарью заклубился зеленый туман. — Она нужна мне.
— А я?..
— А ты поможешь мне ее получить. — Туман удавкой захлестнулся на шее, так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. — Я знаю, она попытается меня убить, но ты ей не позволишь.
— Как? — Дышать становилось все труднее.
— Ей нужен ключ. Только с помощью ключа она сможет добраться до меня раньше срока, до того, как я получу полную власть над тьмой. В самую темную ночь ей со мной не справиться, но она попробует сделать это раньше.
— Я знаю…
— Найди ключ!
— Какой?
— Вот такой…
Щупальца тумана разжались, принялись сплетаться в затейливый узор, пока не превратились в ключ, похожий на трилистник.
Леся улыбнулась. Она знала! Она видела этот ключ раньше!
— Лучше бы на ее месте была ты. — Голос теперь ласкал, и туман тоже ласкал, оседал росой на щеках, смешивался со слезами.
— Да, я хочу на ее место! — Леся почти кричала.
— Но знак есть у нее, и она последняя из меченых. Ее смерть — залог моей жизни, а ты мне поможешь. Слушай…
Леся решила, что оставлять Дэна в живых не станет. Пусть той, другой, отнявшей у нее Его любовь, тоже будет больно. Надо лишь выбрать правильный момент. Момент подвернулся во время барбекю. Дэну вздумалось прогуляться по лесу. Одному!
Он оказался крепким орешком, он сражался за свою никчемную жизнь со звериной яростью. Но волк, самый сильный, самый умный из стаи, все равно добрался бы до его горла. Леся уже чувствовала горький вкус крови во рту, когда расстановка сил изменилась. Волк — ее волк! — погиб, напоровшись на нож, а остальных отозвали! Алекс, оказывается, тоже держала ситуацию под контролем, оберегала того, с кем даже не собиралась оставаться, кого бросила тринадцать лет назад так же, как бросила Его. Лесе хотелось завыть от бессильной ярости, самой закончить то, что не закончили волки. Нож просился в дело, но она удержалась. У нее уже было то, что сделает Его счастливым. На ладони зеленой искрой блеснул медальон в виде ключа. Ей оставалось лишь следовать полученным инструкциям. В самую темную ночь. Он наконец возродится в молодом, пусть даже и женском теле, и она будет рядом с ним в этот чудесный момент. Она получит все, что захочет. Он так обещал!
Дмитрий. 1970 год
Накануне самой темной ночи Лизе должно было исполниться тринадцать. Смышленая, смешливая, ясноглазая девочка — его отрада, маленький человечек, не позволяющий ему озлобиться, окончательно возненавидеть людей. Она была самой умной в школе, ее должно было ждать блестящее будущее, если только он сумеет ее защитить. Лизе придется уехать как можно дальше.
Самым разумным было бы забрать девочку и уехать вместе с ней, но гарь его не отпускала, привязала к этому проклятому месту невидимыми путами, издевалась, морочила. Ничего, на сей раз ему обязательно повезет!
Лиза на целый месяц уехала в Крым в пионерский лагерь. Чего ему это стоило? А почти ничего! За золотое колечко с изумрудом директриса макеевской школы взяла на себя решение всех возможных проблем.
Эта ночь стала для него самой спокойной. Утром на гари нашли двух мертвых деревенских мужиков, но своей вины он в том не видел. Если Чудо и совершил лиходейство, то на сей раз без его помощи…
Самую темную ночь Ксанка помнила смутно. Последнее, что осталось в ее памяти перед тем, как наступило забытье, было перекошенное болью и яростью лицо старика, нож с рукоятью в виде вепря в его руке, боль в порезанной щеке и, кажется, безысходность… Старик смотрел на нее ярко-синими глазами. Даже в темноте Ксанка видела, какие они по-молодому яркие, а по его исполосованному рубцами и шрамами лицу катились слезы.