— Вот именно, сударыня, — поддержала она себя голосом Азирафаэля. — Итак, сержант Шедвелл. Какое оружие имеется в вашем распоряжении?
Потерев руки, Шедвелл сжал и разжал кулаки.
— Оружие, — сказал он, — в моем распоряжении имеется вот это. — И он поднял два пальца к губам и слегка подул на них.
Наступила пауза.
— Ваша рука? — наконец спросил Азирафаэль.
— Да. Это грозное смертоносное оружие. Оно просто создано для вашего брата демона, разве не так?
— Э-э… А нет ли у вас чего-нибудь более, э-э, существенного? Например, Золотого кинжала Мегиддо? Или ножа Кали?
Шедвелл покачал головой.
— У меня есть несколько булавок, — предложил он. — И Громобойный Пугач, изобретение полковника-ведьмолова Не-Вкушай-Мяса-С-Кровью-Не-Ворожи-И-Не-Гадай Далримпла. Я могу зарядить его серебряными пулями.
— С ними, по-моему, охотятся на оборотней, — сказал Азирафаэль.
— А с чесноком?
— На вампиров.
Шедвелл пожал плечами.
— Ладно, у меня все равно никаких волшебных пуль нет. Но Громобойный Пугач выстрелит в любом случае. Схожу принесу его.
Шаркая к выходу из комнаты, он думал: «И зачем мне какое-то оружие? Ведь у меня есть рука».
— Итак, сударыня, — сказал Азирафаэль. — Я надеюсь, что в вашем распоряжении имеется надежное транспортное средство.
— О, конечно, — сказала мадам Трейси.
Пройдя в угол кухоньки, она достала розовый мотоциклетный шлем с нарисованным на нем золотистым подсолнухом и, надев его, застегнула под подбородком. Потом она порылась в буфете, вытащила целый ворох полиэтиленовых пакетов и кипу пожелтевших местных газет и в итоге извлекла запылившийся зеленый шлем со светящейся надписью «Беспечный ездок», [156] двадцатилетней давности подарок от племянницы Петьюлы.
Шедвелл, вернувшийся с Пугачом на плече, изумленно уставился на мадам Трейси.
— Не понимаю, на что вы так пялитесь, мистер Шедвелл, — заметила она. — Моя машина припаркована на дороге около дома. — Она протянула ему «Ездока». — Вам придется надеть шлем. Таковы правила. Правда, по-моему, втроем на мотороллере ездить вовсе не разрешается, даже если двое из троих являются, э-э, в некотором роде сожителями. Но у нас чрезвычайные обстоятельства. И я уверена, что с нами совершенно ничего не случится, если вы будете хорошенько и крепко держаться за меня. — И она улыбнулась: — Какое забавное приключение, не правда ли?
Шедвелл побледнел, невнятно пробурчал что-то и напялил зеленый шлем.
— Что вы сказали, мистер Шедвелл? — мадам Трейси внимательно посмотрела на него.
— Я сказал, дьявол тебя раздери лопатой наперекосяк, — повторил Шедвелл.
— Довольно уже ваших шотландских приговорок, мистер Шедвелл, — сказала мадам Трейси. И они спустились по лестнице к старенькому скутеру, готовому увезти эту парочку — а вернее, троицу.
Грузовик перегородил дорогу. Груда рифленого железа также заблокировала дорогу. И куча рыбы высотой футов в тридцать забаррикадировала все ту же дорогу. В результате получилась одна из самых впечатляющих дорожных пробок на памяти сержанта полиции.
А еще и дождь.
— У вас есть сведения, когда примерно бульдозеры смогут до нас добраться? — кричал он по рации.
— Мы… тррр… делаем все возможное, что… тррр, — донесся ответ.
Какая-то шевелящаяся живность попыталась забраться под его брючину, и он раздраженно глянул вниз.
— Омары?! — Слегка вздрогнув от неожиданности, он одним прыжком взлетел на крышу полицейской машины. — Омары, — повторил он.
Их было штук тридцать — некоторые более двух футов в длину. Большая часть нестройными рядами ковыляла вверх по дороге, но полдюжины задержалось, чтобы обследовать полицейскую машину.
— Что случилось, сержант? — спросил стоявший на обочине констебль, который записывал показания водителя грузовика.
— Терпеть не могу омаров, — закрыв глаза, с отвращением сказал сержант. — Набросились вдруг целой толпой. Слишком много клешней. Я лучше посижу здесь немного, подожду. Ты ведь скажешь мне, когда они все уйдут?
Он сидел под дождем на крыше машины, и его брюки постепенно пропитывались водой.
Послышался отдаленный рокот. Гром? Нет. Этот грохот не прекращался, а становился все громче. Мотоциклы. Сержант открыл один глаз.
Господи Иисусе!
Их было четверо, и они шли на скорости больше сотни. Он хотел было слезть с крыши, чтобы дать им отмашку, крикнуть об опасности, но они промчались мимо него, прямиком к перевернутому грузовику.
Тут уж сержант ничем не мог помочь. Он вновь закрыл глаза и ждал грохота столкновения. Он услышал, что они подъезжают все ближе. И потом:
— Вжиииих.
— Вжиииих.
— Вжиииих.
И голос в его голове сказал:
— Я НАГОНЮ.
(— Ты видал такое? — спросил Чертовски Крутой Отморозок. — Они прямо перелетели по воздуху!
— …высший пилотаж! — сказал С. П. — Если они смогли, то и мы сможем!)
Сержант открыл глаза. Повернувшись к констеблю, он открыл рот.
Констебль сказал:
— Они… Неужели они… Они перелетели прям…
Бац. Бац. Бац.
Плюх.
Начался очередной рыбный дождь, на сей раз короткий и вполне объяснимый. Над большой кучей рыбы вяло покачивалась рука в кожаном рукаве. Колесо мотоцикла продолжало бессмысленное вращение.
Рука принадлежала Кочегару, который, находясь в полубессознательном состоянии, решил, что французы, пожалуй, не так уж плохи, а хуже всего на свете провалиться по шею в кучу рыбы да еще, похоже, со сломанной ногой. Да, решил он, вот это действительно худшая пакость на свете.
Он хотел рассказать Смертельному Перелому о своей новой кличке, но не смог пошевелиться. Что-то влажное и скользкое заползло ему в рукав.
Позднее, когда его вытащили из рыбной кучи и он увидел других трех байкеров, с головой укрытых одеялами, он понял, что с ними поговорить уже не удастся.
Именно поэтому о них ничего не сказано в книге Откровений, о которой болтал Свинопас. Им не суждено было проехать дальше по этой дороге.
Кочегар что-то пробормотал. Сержант склонился над ним.
— Лучше помолчи пока, сынок, — сказал он. — «Скорая помощь» уже в пути.
— Послушайте, — прохрипел Кочегар. — Мне надо сообщить вам что-то очень важное. Четыре Всадника Апокалипсиса… они настоящие отморозки, все четверо.