Их отряд разместился, вместе примерно с еще сотней членов экипажа, на постаменте, на котором возвышалась скульптура, изображавшая «Рысь» в натуральную величину. Два километра в длину. И не какая-нибудь там виртуальная обманка, нет. Самая настоящая модель, руками потрогать можно. Бассириц уже начал догадываться, что тут, на Родине, на всякие глупости денег не жалеют. Во всяком случае, на всякие там балы и приемы. Перед постаментом и моделью фрегата лежала огромная площадь, раскинувшаяся около императорского Алмазного Дворца. Площадь была запружена ликующим народом. Бесчисленная толпа. Столько народу Бассириц в жизни не видел. Нет, не просто, чтобы столько народу в одном месте собралось. Не встретил он за всю свою жизнь столько людей вообще. Эта мысль неотвязно сидела у него в голове, и была она такой же драгоценной и торжественной, как сверкающие грани дворца, озаряемые непривычно белыми лучами солнца Родины.
Казалось, тут собралась вся Империя, чтобы проводить в полет экипаж «Рыси».
Старший сержант Саман схватил его за руку и указал на толпу.
— А у нее что-то есть для тебя, Басе.
(Его единственное имя, видно, и впрямь не смущало товарищей. Они уже ухитрились его сократить.)
Зоркий взгляд Бассирица устремился туда, куда указал Саман, и он заметил женщину среди тех, которые страстно танцевали впереди толпы. Она сорвала с себя куртку и блузку, несмотря на осеннюю прохладу, и ее оголенная кожа засверкала подобно солнечному лучу после серых облачений лоялистов. А потом ее примеру последовали другие. Мужчины и женщины начали раздеваться и продолжали свой экстатический, безудержный танец перед тотемом, изображавшим боевой корабль.
Бассириц озадаченно покачал головой. Религия «серых» по всей Империи проявлялась по-разному, но здесь, на Родине, собрались самые разные ее формы, и из-за этого казалось, что вся планета — что-то вроде музея диковинок, собранных для забавы самого Воскрешенного Императора. Поначалу возбужденно пляшущие танцоры показались Бассирицу похожими на монахов. Он за ними наблюдал уже несколько дней. Они встали лагерем на площади возле скульптурного изображения фрегата. Их серые шатры и серые одежды, бритые головы, тихие молитвы, их еда — холодные полевые пайки, — все это наделяло их торжественным величием. И вот теперь Бассириц понимал, что все это было затеяно только ради того, чтобы отвоевать место в первых рядах толпы. Чтобы сплясать этот дикий танец — голышом! — перед экипажем и всем собравшимся на площади народом. Наверное, эти люди думали, что тем самым внесут свою лепту в обряд освящения нового класса имперских боевых кораблей.
Вот так они выражали свое... уважение.
— Рот закрой, муха залетит, рядовой.
Бассириц закрыл рот и улыбнулся, слушая, как весело хохочут его сослуживцы.
— Басе, видать, никогда на освящении не бывал.
— И ты тоже, Астра!
— Зато я видел, как боевые трофеи показывают. Там тоже танцоры были.
— Танцоры — они везде.
— Ага, и еще танцовщицы. У тебя в комнате, похоже, вчера ночью две задержались.
— Это были честные проститутки, рядовой.
— Ну ты, конечно, их честь не затронул.
— Нет, я им просто пасть не дал.
Весь взвод снова расхохотался. Бассирицу было хорошо с ними, тепло — даже под холодным ветром. Это было так ново, так чудесно — стоять здесь, выше толпы, рядом с товарищами, на стропилах постамента. В какие-то мгновения Бассирицу казалось, что он летит над толпой. Он еще никогда не чувствовал такого... волнения.
Он обвел взглядом здания, окружавшие площадь подобно высоченным скалам. Широкие балконы тоже были заполнены народом, видно, что люди там стоят богатые, в роскошных одеждах. Казалось, весь город нарядился к празднику. Бассириц слышал фантастические слухи насчет того, сколько стоят квартиры тут, в этих домах вокруг площади, и что якобы эти квартиры купить нельзя, что Политический Аппарат их только сдает на время важным персонам вроде сенаторов и прилетающих с визитами губернаторов с разных планет. Богатые семейства выкладывали целые состояния для того, чтобы снять квартиры в этих домах хотя бы на несколько дней — в надежде завести полезные связи, продвинуться по социальной лестнице, приблизиться к заветной цели — Возвышению. Все они вышли сейчас на балконы, чтобы поглазеть на модель корабля. Блестящие, сияющие, подобострастные, жаждущие бессмертия.
И когда Бассириц подумал об этом, он догадался, почему его товарищи по команде так счастливы, что находятся здесь. Они стояли на возвышении, над толпой народа, на них глазели имперские плутократы, а они знали подлинную цену себе как солдатам, чувствовали предвкушение истинной награды. За свою безупречную службу — за годы мучений в тесных помещениях маленьких кораблей, за десятилетия, которые у них отняло Воришка-Время, за постоянную опасность внезапной гибели — они наконец получили самую великую награду, которую не купишь даже за самые бешеные деньги.
Если они просто погибнут в бою, и при этом тело их неплохо сохранится, и не слишком пострадает головной мозг, и даже если они останутся в живых, и будет продолжаться их долгая безупречная карьера — все равно Бассирицу и его товарищам предстояло жить вечно.
Вечно. А вечность не может отнять даже Воришка-Время.
Отсюда, с возвышения, Бассириц словно бы воочию видел обещание Императора.
Обводя своими необыкновенно зоркими глазами балконы, где собрались сильные мира сего, Бассириц вдруг кое-что заметил и прервал свои восторженные размышления. На небольшой веранде стояла пара. Она — в белом платье, он — в черной военной форме. Странная пара.
Человек в черной форме показался Бассирицу знакомым. Бассириц прищурился и попытался получше разглядеть парочку. Мужчина повернулся в профиль, что-то сказал своей спутнице, и молодой рядовой вздрогнул от изумления.
— Да это же капитан! — вскричал он.
— Где?
— Не может этого быть.
— Он только через несколько часов появиться должен!
Бассириц указал.
— Вот на том балконе. С женщиной в белом платье.
Остальные уставились в ту сторону, куда он указывал, заслонили глаза ладонями от яркого солнца, заливавшего площадь.
— Это здание, где живут сенаторы-секуляристы. Нашему старику там делать нечего, — компетентно заявил старший сержант Саман, который прежде служил с Заем.
— Зай — ваданец, Басе! Он не какой-нибудь там «розовый».
— Но это он. Я его четко вижу.
— Парень, да дотуда не меньше километра. Глюки у тебя.
Две фигуры на балконе подошли ближе друг к другу, взялись за руки, потом обнялись, пытаясь согреться. А потом черное и белое соединилось.
— Он целуется с этой женщиной, — объявил Бассириц.